Время палача
Шрифт:
— Точно, еще одна красивая бутафория. Гул шагов, следы этакого Кинг-Конга и никакого смысла.
— А он обязательно должен быть? — Миронов поднял голову. — Этот ваш смысл?
— Вот! — Денис Трофимович вскинул руку, указывая на милиционера. — Первые разумные слова. И, увы, произнесены они не вами, а человеком практически посторонним. Кстати, что сказал ваш Дымов?
— Похоже, с ним все было значительно проще. Никаких безногих уродцев, никаких разрушенных городов. По его словам, салон превратился в фараонову усыпальницу, и Вадиму предложено было посидеть
— Тоже забавно. — Брови Дениса Трофимовича сошлись на переносице. — Любитель пирамид попадает в одно из египетских чудес. Но сам он это как-то прокомментировал?
Шматов покачал головой.
— Похоже, он тоже ничего не понял. Но повторил, что Палач не желает нам зла.
— Интересно, а чего он желает?
— Чтобы его оставили в покое, — пробурчал Миронов. — Если хотите знать мое мнение, то я действительно во всем этом вижу один-единственный смысл.
— Ну-ка, ну-ка! — Денис Трофимович обернулся к офицеру.
— Он знает, что делает, и совершенно не нуждается в посторонней помощи. Вполне допускаю, что мы ему симпатичны, и именно поэтому он не решается на грубые действия. Надоедливую муху можно раздавить прицельным шлепком, а можно и попросту отпугнуть.
— Выходит, он отмахивается от нас?
— Мне кажется, что да. Пригласил, показал занятные картинки, заставил задуматься. Заодно продемонстрировал свои возможности. Кстати, Вадим говорил нам о том же самом. Если это существо способно так запросто устранить всю вашу охрану, а четверых здоровых мужиков поместить на виртуальную сцену собственного театра, это поневоле должно заставить задуматься.
— Ладно, мы задумались. Но к каким же выводам мы должны прийти?
Миронов взглянул в лицо Денису Трофимовичу.
— Честно говоря, не знаю. Но думаю, к какому-либо контакту с ним мы просто не готовы. Это нам и дают понять. Собственно, тот ребенок так нам и сказал.
— Вы думаете, это был Палач?
— Нет, разумеется, но образ он мог выбрать какой угодно. Мне кажется, ему важно было донести до нас основную мысль.
— Я вам неинтересен, а вы мне и подавно… Что ж, знакомо! — Денис Трофимович кивнул. — Главные апологеты теории эндоспермии за то и бьются, утвержая, что какие-либо контакты с братьями-разумянами в принципе невозможны. Невозможны — прежде всего по причине их полной нецелесообразности. Иными словами, если господа инопланетяне сильнее нас, мы им не нужны, если же окажемся сильнее мы, они к нам просто не сунутся. Кроме того, действительно умудренный противник, конечно же, сознает, что влиять на чужую политику или экономику можно и без непосредственного диалога с людьми.
— В принципе верно, — осторожно подтвердил Миронов. — Во всяком случае, если Палач один из пришельцев, он постарается удержать нас на дистанции. Потому что понимает: мы ему не нужны точно так же, как он не нужен нам.
— Тогда чего ради он выдумал эту встречу в салоне.
— На встрече настояли мы. Он лишь вынужден был согласиться. Кроме того, допустив в салон Вадима с Захаром, он лишний раз подтвердил свое абсолютное
Как ни странно, всю эту тираду Денис Трофимович выслушал с самым серьезным видом.
— Что ж, в этом есть свой резон. Пожалуй, нам и впрямь следует как следует подумать над всем случившимся. — Он обвел присутствующих цепляющим взором. — А посему предлагаю на сегодня разойтись по домам и как следует выспаться. Как говорится, утро вечера мудренее. Возможно, уже завтра у нас появится в головах нечто более конструктивное…
Вечер омыл их лица осенней свежестью. Глубоко вздохнув, Шматов поневоле улыбнулся.
— Господи! Хорошо-то как!
Миронов взглянул на него с удивлением.
— Екалэмэнэ!.. Представь себе, я подумал о том же самом.
— Немудрено. После того мертвого города, даже наши грязные улочки могут показаться оазисом.
— Что, не хотел бы там жить?
— Бррр! — Шматова передернуло. — Ни под каким соусом! Это ж надо придумать — такую страсть!
— А может, он и не придумывал ничего?
— Что ты имеешь в виду?
— Не знаю. Только еще там, когда я бродил среди этих руин, у меня мелькнуло предположение, что Палач попросту перебросил нас лет этак на сто-двести вперед. Хотел, так сказать, продемонстрировать нам лучезарное будущее человечества.
— Ты и сейчас так думаешь?
— Сейчас я вообще ничего не думаю… Какая-то пустота в голове. Прав Денис Трофимович, выспаться нам надо, дернуть по стопарику и как следует выспаться.
Капитан задумчиво посмотрел в конец улицы.
— Слушай, может, он действительно нас тестировал? Спасем или не спасем?… Мы ведь с тобой рисковали. У тебя вон ожоги на лодыжках, мне смерч чуть руку не оторвал.
— Но не оторвал же.
— Верно, не оторвал… — Шматов поежился. — Но мы-то с тобой не могли всего знать. Я, например, тот чертов город всерьез воспринял.
— Я тоже.
— Вот я и толкую — тестировал он нас. Проверочку проводил.
Миронов покачал головой.
— Нет, Потап, сдается мне, не нужны ему такие проверки. — Сергей постучал себя пальцем по голове. — Он в мозги чужие залазит, как в свои собственные, — зачем ему какое-то тестирование!
— Тогда зачем устраивать это шоу?
— Может быть, ради нас самих.
— Как это?
— Да так. Он НАМ хотел что-то такое втолковать. И даже не втолковать, а чтобы мы сами поняли, смекаешь?
— Честно говоря, не очень. Хотя… Того ребенка я вряд ли когда-нибудь уже забуду. Голова огромная, глаза детские — вроде и не человек, а жалко — прямо до слез. — Голос Шматова дрогнул. — Как он ко мне прижался — не поверишь — у меня сердце обмерло. На секунду даже так и подумал: мол, будь, что будет, а усыновлю. Дома что-нибудь объясню, с детьми договорюсь да и оставлю жить…
— Да уж, это он нас крепенько зацепил.
— Тогда что? — Шматов встряхнулся. — Может, тогда в кабачок заглянем? Пивка возьмем, чипсов с крабами. Посидим, обмозгуем все.