Время перемен. Лабиринт Безумия

Лисина Александра

Эльф мгновенно покрылся холодным потом, задрожал от мелькнувшей молнией страшноватой догадки, а потом с громким воплем обернулся.

— БЕЛКА!!!

Гончая вяло мотнула головой, но не открыла глаз.

— Белка, очнись!!

Она только тихо вздохнула, и Таррэн окончательно испугался.

— Очнись, пожалуйста!!! Милая моя, хорошая… я прошу тебя, очнись!! Пожалуйста, это очень важно! Давай же, девочка, ты сильная, — торопливо забормотал он, настойчиво теребя ее за плечи и нежно касаясь холодных щек. — Белка… Белка… ну, давай же, я прошу… я тебя умоляю… приди в себя!!

Элиар непонимающе нахмурился, а остальные странно

переглянулись, но Темный эльф уже не обращал на них никакого внимания. Он перехватил безжизненное тело Гончей повыше, приподнял ее голову, прислушался к редкому и едва уловимому дыханию. А затем, не замечая, как из раны вялыми толчками вытекают последние капли крови, нетерпеливо потряс.

— Белка!! Я знаю, что ты слышишь!! Очнись, приди в себя! Ты же не можешь умереть, не сделав напоследок очередной гадости! Не можешь не плюнуть мне в лицо и не сказать какой-нибудь страшной вещи! Белка!! Ты же меня ненавидишь! Ты просто ДОЛЖНА сейчас очнуться и не дать мне повода позлорадствовать!! Ну же, давай! Давай, девочка…

«Господи, как же мне заставить тебя очнуться?!! Белка, радость моя, солнышко, моя хорошая и самая замечательная… я прошу тебя, вернись. Ненадолго, всего на минуту. Совсем на чуть-чуть, чтобы я мог тебе помочь. Вернись, любимая, ты нужна мне!!!»

— БЕЛКА!!!

— Вот же… гад… — вдруг судорожно вздохнула она, чуть приоткрыв правое веко. — Даже помереть не дает спокойно… сво… лочь… ушастая… Элиар, прибей его потом… за меня… буду должна…

Урантар несильно вздрогнул и с надеждой уставился на Темного эльфа. Неужели он нашел способ? Неужели есть какой-то шанс?

— Белка! — с невыразимым облегчением прижался к ней Таррэн. — Подожди, не уходи! Я знаю, что все плохо и толку от нас не будет, что с твоей раной не справится даже Элиару, что никому нельзя к тебе прикасаться… но у тебя есть такой прекрасный шанс испортить мне напоследок настроение, что я просто не мог не сказать! Это самый замечательный, чудесный, неповторимый шанс, который ты никак не можешь упустить!! И будешь страшно сожалеть, если не воспользуешься им сейчас! Клянусь, это правда!! Ты можешь славно отмстить, как давно хотела!!

— Какой еще… шанс?

— Редкостная гадость, — доверительно шепнул эльф, до крови закусив губу. — Просто фантастическая. Невероятная. Феерическая. Куда там Крикуну с его дурацким доспехом! Ни у кого больше не получится ТАК меня оскорбить и унизить. Представляешь? Это настолько страшно и ужасно, что просто нет слов. Но если ты сейчас умрешь, этой возможности больше не будет. Никогда, честное слово. Хочешь попробовать? Хочешь сделать мне больно, малыш?

— Больно, говоришь? Как заманчиво… — из последних сил прошептала Гончая и тихо застонала. — Искуситель. Я даже… помирать расхотела… а что надо сделать?

— Просто возьми одну вещь, и это будет самой большой подлостью с твоей стороны.

— Да? А тебя это сильно оскорбит? — слегка оживилась она.

Таррэн торопливо кивнул, не замечая ошарашенных лиц столпившихся смертных, и проникновенно зашептал в самое ухо:

— Ужасно. Нет, даже смертельно! Сильнее некуда! Для меня это будет просто кошмар, и его единственной причиной (вот здорово, да?!) станешь ты одна. Представляешь? Неужели ты упустишь такой шанс отыграться?!!

— Как мило, — слабо улыбнулась Белка. — Отыграться — это чудесная идея. Похоже, я просто не могу не согласиться? Давай сюда, наглый нелюдь… живо, пока не

передумала!

Темный эльф, не глядя, цапнул окровавленный клинок, уже успевший от души хлебнуть крови Танариса и самой Белки. На секунду отпустил ее вялую руку, без колебаний рванул рубаху на своей груди и без замаха ударил точно в сердце.

Элиар беззвучно ахнул, увидев, как он недрогнувшей рукой вспорол кожу и мышцы прямо по старому, подозрительно ровному шраму. Как оттуда щедро хлынула кровь и окрасила его кожу широкими алыми потеками. Как, отбросив нож, Таррэн приложил правую ладонь к груди и, слегка поморщившись, вытащил наружу что-то совсем небольшое, круглое, покрытое отвратительными багровыми сгустками. Что-то, ритмично пульсирующее, живое и мягко мерцающее на свету причудливыми зеленоватыми бликами. Что-то очень важное и, безусловно, ценное, раз его хранили на протяжении почти двух веков так близко к самому дорогому. Раз умело прятали под живым сердцем, и только теперь, когда другого выхода не было, позволили снова увидеть дневной свет.

Таррэн судорожно сглотнул и осторожно вложил горячий комок в ладонь умирающей Гончей, а затем бережно сжал, чтобы ее пальцы сумели обнять этот дар со всех сторон. Убедился, что она еще в сознании, что слышит его голос, хотя не всегда понимает, о чем идет речь, а потом, наклонившись к самому ее лицу, в страшном напряжении прошептал:

— Белка? Ты примешь его?

— А тебе будет плохо? — с подозрением уточнила она.

— Да, малыш. Не сомневайся.

— И больно?

— Очень, — эльф нервно сглотнул, а на его красивом лице проступило настоящее отчаяние.

«Пожалуйста, возьми!! Прошу, малыш!! Скорее!! У меня так мало времени!! А у тебя его еще меньше!! Умоляю, возьми…»

— Что, так просто? Если забрать эту штуку, то ты страшно опозоришься?

— Да.

Гончая пристально посмотрела своими удивительными глазами, в которых появилось странное выражение, и Темный эльф невольно затаил дыхание.

Ее слово решало сейчас все: судьбу этого мига, его будущее, ее собственную жизнь и даже жизнь Серых Пределов, у которых только что появился новый Повелитель. Но он не мог ее заставить. Только добровольно отдать и попросить принять, потому что иного пути не было. Потому что он никогда бы не хотел для нее того, что уготовил Талларен. Ни за что не посмел бы ранить и причинить эту боль. Все бы отдал ради того, чтобы она забыла о прошлом и перестала себя ненавидеть, ибо (видит небо!) он слишком хорошо ее понимал. Прощал ее неприязнь. И согласился бы сейчас на все, даже на руны Подчинения, чтобы просто быть рядом, иметь хотя бы крохотную возможность иногда, изредка, издалека и ненадолго, но чувствовать ее всем сердцем и знать, что с ней все в порядке. Любой ценой.

— Белка? — выдохнул он в маленькое ухо Гончей. — Ты… возьмешь мою душу?

Она сумела только слабо кивнуть и даже не съязвила, как хотела: мол, давай-давай, чтобы уж гадость получилась отменная, раз сам напрашиваешься на неприятности. А ему было вполне достаточно: Таррэн облегченно перевел дух, мельком покосился на остолбеневшего Элиара, который вытаращенными глазами следил за этим форменным безумием, затем — на окаменевшего от внезапного понимания Воеводу, на туго соображающих смертных, что все еще глупо разевали рты и не могли выдавить ни звука. На мгновение замер, как перед прыжком в холодную воду и, вдруг решившись, прикрыл нещадно горящие глаза.