Время перемен. Том 2
Шрифт:
— Нельзя.
— Ну вот!
— Это так говорят, что нельзя. Взаправду выходит, если незаметно обстряпать всё, и дела никому не будет. Разве что графа какого укокошишь…
— Глупые низинники! Как вы вообще живёте?
— Ты не об этом думай, а о шкуре своей. Пацанёнка спас, за это благодарен, вот, хочу, чтобы ты знал, не всегда вы с дружком своим мечами отобьётесь…
— Так это наука была?
— Она самая.
— Марку почему не поведал?
— Не Марк Свена за ногу поймал перед самой пучиной. Кто там у вас вождь — мне начхать. Так что обращайся, пока я добрый.
Олаф
— Странный он какой-то, — рассеянно проговорил Тром.
— А то! В Серой Банде понятия свои. Говорят, там на всё свой уклад, навроде вашего, горского, только наоборот всё.
— У тебя, значит, тож по другому всё?
— Ну конечно.
— Не разберёшь вас, низинников тупых, — Тром от досады плюнул за борт.
— Тром, а у тебя в горах дети есть?
— На понял…
— Сын, или дочка, или, может, все сразу.
— Дети у баб бывают. Или у вас, низинников, и тут всё наоборот?
— Рожают бабы, но, ведь, и папа должен быть. Воспитывать, там, учить чему-нибудь
— Какой ещё папа? Нет у нас никаких пап. Пока мелкие, их бабы воспитывают, а, как подрастут — воины. Вот и всё.
— И ни у кого нет своего папы?
— Нет.
— Жаль. Я бы хотел, чтобы у меня был папа вроде тебя.
— Лучше вроде Марка. Он же вождь.
— Марк, он тоже хороший, но лучше, чтоб вроде тебя.
— Хватит дурить мне голову, проклятые чужестранцы! Один исподтишка колет, второй пап каких-то придумал. Чем вам воины не угодили, дурень? Нормально, вон, всех воспитывают.
— Это не то. Папа у каждого свой должен быть, один, единственный.
— Так, хватит. Ну-ка, все кресты мне повтори, а потом все защиты. Мы драться учимся, или чего?
Они продолжили. Тром был особенно строг, но потом, когда отправил Свена на вышку, подошёл к Олафу, который о чём-то тихо судачил с Марком, и спросил:
— Кто такие папы?
— Вы, горцы, и этого не знаете? Тяжело вам придётся, как до земли доплывём…
— Ты обещал разговор.
— Чугунный ты, Тром, что котелок у нашего повара, — Олаф с Марком хохотнули, — Да не дуйся ты. Папа — тот, от кого баба понесла. Надеюсь, как баба понести может, не надо разъяснять?
— О, я так и знал! Насчёт того, что он один воспитывает и учит всему — враньё!
— Ну, почему же? Кто-то и воспитывает, и учит, пока не вырастут.
— Да? Интересно, как оно, — вмешался Марк.
— Тут я тебе не отвечу. У самого ни отца, ни матери. В серых переулках нас, детей, младенцами ещё, нищие с собой таскали. Так на милостыню легче горожан разжалобить. И уж дальше кто как рос.
— Что нас ждёт на суше? — спросил Тром.
— Смотря куда пойдёте. Места все разные, и люди тоже. Куда капитан плывёт — там портовый город. Если есть, что продать, или деньги, чтоб купить, можно там подзаработать. Куда после плывём — не знаю. Но уж точно не к горцам. У вас сейчас шторма начнутся, дураков нет плавать туда, так что придётся вам пешком топать. На лошадей жалованья матроса не хватит.
— Долго ли пешком?
— Я что-ль пробовал?
— Нужно доплыть куда-нибудь и осмотреться на месте, поспрашивать, — думал вслух Марк, — Тогда будет видно. Чего сейчас гадать?
— Добро,
Горцы в самодельной одежде из шкур походили на двух медведей, непонятно как оказавшихся на корабле с людьми. Особенно это бросалось в глаза, когда они приставали к берегу и заходили в лес пополнить запасы воды. Одежда получилась дряная — неудобная, кое-где продувалась, топорщилась, когда шевелишься. Но без неё они бы давно замёрзли, а другой на корабле не было.
Мимо прошёл капитан. Он смотрел в пол и никого не замечал, погружённый в свои мысли.
— Капитан, всё в порядке? — окликнул его Олаф.
— Да, да, нормально всё, — ответил он, не поднимая головы.
— Тихий он какой-то стал в последнее время, — прошептал моряк горцам, — Ходит, думает о чём-то. Не нравится мне это, ещё беду накличет…
Матрос оказался прав. Шторм налетел неожиданно. Вся команда, кроме капитана и рулевого, мигом оказалась в трюме, только Тром ждал, пока Свен спустится из своего гнезда на мачте. В этот раз ловить его не пришлось. Парень уже скрылся в люке, когда корабль сильно тряхнуло. Поединщик удержался за снасти и хотел было забраться следом, но услышал, как его зовёт капитан:
— Трооооом! Сюда, быстрее!
Корабль качнуло снова. Лицо обдало брызгами, и горец начал пробираться к капитану. Его шатало из стороны в сторону, приходилось ждать подходящего момента, если на пути было свободное место, где не за что ухватиться, проскакивать его, и, держась, идти дальше. «Быстрее», — то и дело кричал капитан. В конце концов, весь вымокший, Тром добрался до руля.
— Помогай, — велел капитан. Горец вцепился в руль и навалился на него, давя в ту же сторону, что и остальные.
Капитан держался молодцом, а рулевой скрючился и просто висел на поворотной балке. Тром присмотрелся: сломана рука и бедро подвёрнуто внутрь. Так вот зачем капитан его позвал?
— Обвяжись.
Трому подали петлю, и он сделал, что просили.
— Нужно держаться носом на волну! Помогай!
Втроём они навалились на руль. Капитан командовал то «влево», то «вправо». Пока им удавалось вовремя поворачивать. Очередная волна подбросила их, вынесла на самый гребень. Корабль наклонился и ухнул вниз. Тром увидел следующую волну, ещё больше первой. Волны были огромны, корабль по сравнению с ними — просто соломинка. Горцу было страшно смотреть, как они оказываются внизу, меж двух волн. Казалось, корабль сейчас поглотит вода, но их обдало брызгами, на палубу плеснуло, а потом корму корабля задрало вверх, и он начал взбираться на ету волну всё выше и выше…
— Тяни влево! — заорал капитан, когда корабль достиг пика и начал снижаться.
Он потянул, рулевая балка с трудом пошла левее, а корабль медленно начал поворачивать вправо. Слева на них накатывала волна поменьше. Они не успели развернуться к ней кормой и корабль пошел наискосок, отчего начал качаться туда-сюда.
— Ровно держи! — опять надрывал глотку капитан.
Кряхтя, они выровняли руль. Из-за качки Тром не мог понять, как они встретят очередную волну — кормой, или опять наискосок, но за пару мгновений до столкновения корабль перестал ходить ходуном и встретил волну ровно, опять обдав палубу водой.