Время Перемен
Шрифт:
— Тром! То, что ты сегодня исполнил на поле — пример высочайшего воинского искусства поединщика! Укол в живот просто великолепен! Я до сих пор не пойму, как Комад успел уйти от него. Впрочем, он не совсем успел… А удар, которым ты отправил его к предкам — я такого ещё никогда не видел! Так осознанно подставиться и получить серьёзную рану, но при этом закончить бой! Счастлив, что мне выпала честь быть в одном кругу с таким искусным воином! За твою победу!
Зал восторженно загудел. Грисвольд чокнулся кружкой с Тромом, и Тром одним махом выпил половину.
Откуда-то появилась крепкая молодка в белом сарафане, и, слегка задев его плечом, наполнила кружку из кувшина, потом улыбнулась, и так же быстро исчезла, больше никому не наливая.
Через десять минут она выскочила опять с кувшином наперевес и низко наклонилась, подливая ему. Тром почувствовал приятную тяжесть её груди на своём предплечье.
Воины напивались. Верт очутился рядом, тоже с кружкой. Слова приветствия, похвалы, восхищение. Пришлось выпить, хоть и не хотелось ему именно сейчас. И опять кудрявая молодка с кувшином тут как тут. Долила. Уходит. Оборачивается, смотрит на него.
— А Узвар сегодня нехило так перессал! — весело бросил Верт. Они с Грисвольдом тихонько расхохотались, — Видать, боится, что его спихнут с вершины в могилу. Ты как, Тром, пойдёшь за первым местом? — Тром молчал, — Пойдёшь, по глазам вижу. За будущего первого из Великой Сотни!
«Что он там понимает по глазам? Я сам последние пять минут не могу понять, куда они смотрят! Но, проклятье, как не выпить за это?»
К нему спешила молодуха с кувшином. И сейчас он точно знал, куда смотрит. На вырез платья.
— Кто это такая? — слова вылетели сами.
— Новая кухарка. Что, хочешь оказать ей честь? — Грисвольд задорно толкнул его в плечо, отчего Трома сильно качнуло в сторону, — Я бы и сам не прочь, но, видят предки, сегодня твой день!
— Она за той дверью, — тихо сказал Верт, пальцем указывая вглубь корчмы.
Плохо соображая, что делает, Тром нетвёрдой походкой направился к двери. Сразу за ней стояла та самая молодка:
— О, вождь! Не ожидала вас здесь увидеть!
Она смущённо смотрела на него, оторвав одну руку от кувшина и не донеся до лица, будто хотела что-то сделать, но так изумилась его появлению, что застыла.
Тром не любил ходить вокруг да около:
— Я решил оказать тебе честь.
— О, — она смущённо опустила глаза.
— Где здесь подходящая комната?
Кудряшка развернулась и пошла по коридору. Тром поплёлся за ней. Она открыла дверь в одну из комнат, где валялся всякий хлам, а с одной стороны оказалось подобие спального места на полу, поставила кувшин, и, пройдя вперёд, призывно дёрнула бёдрами, одновременно подтянув платье вверх.
Через пять минут его таз с энергичными шлепками стукался о её ягодицы. Тром пыхтел, молодка сладко постанывала, упершись одной рукой в пол, а другой в стену и прогнувшись в пояснице. Тром поддал темпа, чтобы постепенно переходить к завершению, но выпитое кружило голову и сильно мешало. Он задвигался ещё активнее, напрочь игнорируя боль под
«Вот, уже близко, сейчас…» — но перед самым концом что-то лопнуло в ноге. Сквозь отчаяние он почувствовал боль и то, как быстро промокают штаны, напитываясь кровью.
Тром слабел. Вялой рукой подтянул штаны и пошатнулся, удержавшись за стену. Молодка вопросительно посмотрела на него.
— Найди… бабу боли, — вяло сказал он ей и привалился спиной к стене, не в силах подняться. Кудряшка выбежала из комнаты, а Тром с минуту недоумевал, как мог допустить всё это. Он почти обессилел и почти протрезвел, вялыми руками скомкал угол одеяла — единственное, до чего мог дотянуться, и прижал к ране.
Дверь резко отворилась, ударив стену. Внутрь влетел Марк, за ним — тощая девчонка с длинной косой.
— Да, это он, что делать? — торопливая скороговорка дылды выдавала волнение.
— Несём к очагу, здесь слишком темно.
Верзила взял его за подмышки, а девка ухватила за ноги, но не донесла и до порога, упустив от тяжести.
Ноги ударились об пол, разбрызгав немного крови. Марк, кряхтя, поволок Трома по коридору, прочерчивая его пятками тонкую красную линию, положил на пол возле очага. Бабы разбежались от него, как стая перепуганных воробьёв.
— Кухарки! Принесите ещё свечей и тёплой воды! — тонким, но уверенным голосом сказала девка.
— Делайте, что сказано! И быстро! — взревел Марк.
Бабы засуетились, собирая нужное, а худая девка сняла котомку с плеча и начала вытаскивать оттуда крохотные ножички, жгуты, прищепки и прочие вещи из избы боли. Быстро разрезала штанину. «Вторые штаны за сегодня испортил» — почему-то огорчился этой, самой меньшей из проблем, Тром. Девка убрала старую повязку, насквозь промокшую от крови… И мучения продолжились, совсем как несколько часов назад в избе. Он протрезвел почти сразу.
— Половина швов разошлась. Сотник, стяните рану, я наложу новые, — из-за дурноты голос звучал глухо, как сквозь стену.
Марк склонился над ним и соединил края раны. Девка накладывала новые швы, периодически промокая кровь.
— Как можно праздновать с такой раной? Почему он не послушал бабушку?
— Гордый. Не хочет показывать собственную слабость. И очень хочет отметить великую победу. Я давно понял: чем больше с ним споришь, тем сильнее он стоит на своём.
— Ночные утехи тоже из гордости? Как ему такое только в голову пришло? Комад был лучше… — зло сказала девка.
Тром почувствовал мокрое на лопатках. Хотел посмотреть, но сил не хватало даже поднять голову. «Наверно, кровь дотекла» — блуждая глазами по потолку, отстранённо подумал он.
— Сотник, не загораживайте мне свет.
Марк двинулся в сторону, неаккуратно задев рану. Ударила боль. Так сильно, что заломило в висках. Тром провалился в бездну.
***
Протяжный стон достиг его ушей. Тоненький, как у девчонки. Тром открыл глаза и сощурился от яркого света. Повертел головой — большие окна, утренний свет, высокая кровать.