Время Перемен
Шрифт:
— Я не дам резать своего сына. Вытащить то, что внутри — чертовщина какая-то! — сурово проговорил отец.
Александр решил убедить его:
— Послушайте, зубы ведь выдирают, если они гнилые. Или отсекают ногу, поражённую гангреной. Тут то же самое, только внутри. Нужно делать, иначе парень умрёт. Решайте быстрее, я должен подготовить всё до бури.
— Отец, болячка у меня в животе не выйдет с простым поносом, я чувствую. Доверься ему, они ведь лечат царей, это всем известно! — неожиданно вмешался сын.
Древний
— Редко кто из больных сам настаивает. Ты понимаешь, что резать будут именно тебя?
— Дак, коль не резать, я умру в мучениях, правильно?
— Ваш сын не трус, мне редко попадаются такие, кто соглашается сам. Перетащите его в центр лагеря, когда солдаты всё подготовят, я за инструментами.
Александр развернулся и зашагал прочь, пресекая все возможные споры. Он предчувствовал тяжёлую ночь.
— Байл, они не заразны, подходить можно, — прошептал он взводному, — Если не принесут парня ко мне сами, притащи его силой, понял?
— Что-ж, полагаюсь на мудрость древних. Не получится ли, как в прошлый раз?
— Не должно, Байл, не должно…
— Но учти, держать фонарь будет кто-то другой. Я этого дерьма насмотрелся ещё тогда, когда ты лечил купца из Татмера.
Пока Александр отыскивал скальпели, зажимы и прочее у себя в вещах, солдаты уже разгрузили часть телег, что ехали впереди, и сейчас спешно переворачивали на бок, делая стену лагеря. Шторм приблизился: теперь различить его почти не составляло труда.
«Успеют ли всё собрать?»
Вот и его тележка подъехала. Несколько солдат сразу подскочили к ней, одновременно начали разгружать и снимать тент. Люди суетились, а караван быстро превращался в убежище. Солдаты накрепко привязали гуляй-город сверху, кое-где прикрыв дыры щитами, поставили пару телег внутри в качестве опор. Оставалось только окопать и обернуть палатками, чтобы вода не заливалась внутрь.
Александр не стал терять время и готовил место для операции загодя, показывая Байлу, какую часть лагеря огородить. Повозка встреченной ими семьи не подошла. Её оставили снаружи, но укрыли у себя людей и их нехитрый скарб.
Беспокойство, что больного придётся силой тащить на операцию, развеялось, когда отец спросил, куда его положить.
«Теперь главное хорошо прооперировать» — настраивался древний, протирая инструменты спиртом.
— Байл, поставь людей вокруг, чтоб не пускали посторонних. И дай мне человека с фонарём, — раздал указания он.
— Да, с фонарщиком мы уже определились, — усмехнулся взводный.
Один из солдат на этих словах подтолкнул вперёд новичка, Сибальта, как бы показывая, кто будет светить.
Сибальт стоял со слегка смущённым и рассеянным лицом. По всему видать, он не рвался на эту роль.
«Наверно, тянул жребий»
— Иди сюда, — обратился он к новобранцу, — Когда я начну лечить, буду говорить вслух, комментировать каждое действие. Не
Сибальт неуверенно кивнул.
— Фонарь держи сверху, не тряси. Если мне нужно будет подвинуть его, я просто передвину твою руку куда надо, без лишних слов. Иди, разожги два фонаря. Один поставишь рядом, про запас.
Солдат отошёл, а древний принялся на ощупь искать обезболивающее. Люди Байла уже почти затянули убежище палатками, стало темно.
Рядом разожгли фонарь. Александр повернулся.
— Посвечу тебе, пока не началось, — навис над ним взводный.
«Наверно, волнуется, пытается занять себя хоть чем-то».
Александр нашёл порошок, воду.
Пришёл новенький.
— Ну всё. Удачи тебе, древний, — сказал Байл и отошёл. Его голос выдавал напряжение.
Александр сосредоточенно кивнул: он уже настроился на операцию. Смешал дурманящий порошок и воду в миске, дал выпить больному. Подождал пару минут, передвинул руку Сибальта с фонарём ближе, чтобы видеть лицо. Взгляд парня стал размытым, блуждающим.
«Можно приступать».
Александр поднял ему рубашку, взял скальпель. Наметил, где будет резать, и твёрдым ровным голосом произнёс:
— Делаю косой разрез в правой подвздошной области.
И с этими словами, как специально, снаружи ударил гром. Ветер налетел, хлопая накрепко привязанными палатками, забарабанил дождь… Рука Сибальта дрогнула, послышался испуганный шёпот солдат, уже выставленных в охранение вокруг места операции.
«Проклятая буря. Из-за такого антуража они ещё сильнее укрепятся в мысли, что перед ними страшный колдунский колдун… Но не зря же я травил парня наркотиками».
Александр выкинул лишнее из головы, аккуратно и точно выполнил разрез, пачкая руки кровью.
— Послойно рассекаю ткани передней брюшной стенки.
Он продолжил работать, но фонарь переместился, стало плохо видно. Это Сибальт повернул голову в другую сторону. Древний уверенным движением вернул его руку с фонарём на место и сказал:
— Не отворачивайся, а то рука гуляет.
— Я что, должен смотреть? — со смесью страха и отвращения ответил Сибальт.
— Смотри куда хочешь, только не отворачивайся, — тоном, исключающим возражения, ответил древний и продолжил дело.
— Назад! Я скажу, когда можно подойти! — услышал он голос Байла совсем рядом. Кто-то отошёл от него и сел у стены убежища.
— Вывожу слепую кишку в рану, — он вытащил кишку с воспалённым аппендиксом, — Накладываю зажимы…
Парень застонал, но это был лишь наркотический бред, а не стон боли. Александр продолжил. Тщательно наложил необходимые зажимы, швы. Буря свирепствовала. Вода проникла сквозь привязанные палатки и тонкой струйкой полилась рядом с головой больного, иногда попадая ему на лицо, колеблясь. Сибальт засуетился.