Время побежденных
Шрифт:
Карс держался в стороне, видимо, боясь помешать мне, но наконец, когда противник мой вплотную прижал меня к бортику, ринулся вперед. Тело, напирающее на меня, дернулось и обмякло — скорее всего Карс, подгадав, обрушил ему на голову кулак.
Схватка происходила в глубоком молчании — обе стороны стремились помешать противнику ориентироваться по звуку, и от этого казалось, что все происходит в дурном сне.
Что-то это мне напоминало — давешний ночной кошмар, что ли? Тот, с которого все началось.
Еще одно неуловимое движение моего напарника — я скорее почувствовал его по слабому движению воздуха, чем увидел, и тут же — приглушенный мягким покрытием пола звук падения.
Фигура у моих ног беззвучно дернулась — и все замерло.
Вдалеке показалось бледное пятно света. Фуникулер приближался к выходу на поверхность. Пятно было смутным, день выдался дождливый, и горы были окутаны густым туманом, скрывавшим окрестный пейзаж. Слабый свет разлился по кабинке и наконец высветил дальний ее угол, где лежало тело.
Если что-то в этой жизни еще могло меня удивить, то, пожалуй, только вот это. Я невольно
— Приди в себя! Это он напал на нас! Это не твоя вина.
— Какая разница, Олаф, — наконец выговорил он. — Я убил кадара. Убил своего.
Было это тридцать лет назад. Как-то вечером мне позвонил мой старый друг — полковник Остапенко и сказал, что у него есть ко мне одно дело. Я очень обрадовался — полгода назад распустили контингент миротворческих сил ООН на Балканах, и я остался без работы. У меня была хорошая профессиональная репутация, и мне поступали самые разные предложения, но большая часть их шла из очень сомнительных источников. Достаточно сказать, что мне предлагали тренировать живой материал, прошедший психотехническую обработку в подпольной клинике, — то есть готовить так называемых зомби. Я отказался, хотя мне сулили немалые деньги. На всякий случай я отправил жену и дочку к тестю на Валдай, потому что методы давления через близких родственников дают почти стопроцентные результаты. Второе предложение исходило от очень солидного и уважаемого в обществе человека, который на самом деле занимался сбытом радиоактивных пищевых продуктов, — я должен был координировать их доставку в различные точки Москвы. Но я не хотел связываться с криминальными структурами, которые стремительно набирали силу, жирея на народной беде. Я надеялся, что в своей стране мне найдется работа по сердцу — именно об этом я мечтал. Однако вскоре произошел случай, переменивший мою судьбу, — как-то, прогуливаясь по Гоголевскому бульвару, я встретил своего бывшего командира, полковника Остапенко, и пожаловался ему на то, что никак не могу найти себе места в этой жизни. Он обещал подумать, чем тут можно помочь. Потом долгое время он со мной не связывался, и я даже грешным делом решил, что он забыл обо мне. И вдруг — звонок! Меня вызывают на закрытое совещание. «Игорь, — сказал Василий Остапенко, — я наконец-то нашел для тебя стоящее дело». Он-mo и рассказал мне, что при Министерстве обороны организуется какой-то спецотдел и там требуются люди с моими данными. С утра пораньше, в свежевыглаженной форме, я явился по указанному адресу. Сейчас, когда я пишу эти воспоминания, Арбатскую площадь привели в порядок и даже восстановили по старым фотографиям кинотеатр «Художественный», но тогда это место было одним из самых запущенных в Москве, в особенности потому, что высотные здания на Новом Арбате рухнули, не выдержав землетрясений и ураганов, которые двадцать лет назад сотрясали всю планету. Их обломки торчали точно гнилые зубы, и местное население избегало ходить по когда-то оживленному торговому проспекту, поскольку в развалинах поселились всякие криминальные личности. Именно отсюда, по слухам, выходили на свою охоту страшные маньяки-душители, которых горожане прозвали тугами. Поначалу туги жили двойной жизнью и выглядели большей частью самыми обычными людьми, но постепенно вторая, темная сторона их натуры брала верх, они начинали сторониться людей и солнечного света и остаток своих дней проводили в развалинах и заброшенных пригородных строениях, изредка нападая на случайных путников. Я знал, что Министерство обороны совместно с МВД готовило программу борьбы с тугами, но, по слухам, программа эта находилась лишь в стадии разработки. Это объяснялось тем, что, как ни странно, туги, вызывающие инстинктивный панический страх у населения и ставшие пугалом, которым стращают непослушных детей, на самом деле доставляли нашим службам гораздо меньше хлопот, чем организованные преступные группировки, стремящиеся нагреть руки на том экономическом хаосе и политической нестабильности, что царили в стране. Все силы были брошены на борьбу с организованной преступностью, насколько позволяли наши скудные средства.
Дежурный офицер на входе сказал, что меня ожидают и что совещание уже началось. Я прошел в небольшой актовый зал с кафедрой на возвышении и сел в один из задних рядов. Зал был переполнен. Докладывал полковник Остапенко. К моему удивлению, речь шла именно о тугах.
Он сказал, что правительства многих стран давно уже обеспокоены той скоростью, с которой распространяется эта опасная мания. А потому, если проблема организованной преступности и бандитизма — личное дело каждой страны, то ради того, чтобы покончить с тугами, правительства решили объединить свои усилия. Мало того, сказал он, мы неожиданно получили помощь извне. И тут он впервые представил нам кадара. Мне еще ни разу не приходилось самому встречаться с братьями по разуму, но я видел их по телевизору, хотя и не очень часто. Признаюсь, я почувствовал себя неуютно и еле смог сдержать возглас удивления при виде поднявшегося на кафедру актового зала Министерства обороны инопланетного существа. Тем не менее меня приятно поразила его речь. Кадар говорил вполне свободно и связно. Он сказал, что является представителем специальной миссии по контакту, которая была отправлена с его родной планеты, и что они готовы оказать нам бескорыстную помощь, потому что понимают, в каких тяжелых условиях сейчас находится все человечество. К сожалению, сказал
Так и было создано специальное управление «Зет» в системе Минобороны и МВД.
2064 год, Москва, Переделкино
Из воспоминаний полковника
Игоря Бялко «Суровые годы»
Литературная обработка Д. Домианиди.
* * *
Берген — Флоен
28 октября 2128 года
10 часов утра
И правда — на полу кабинки, скорчившись, лежало тело инопланетянина.
Так вот почему он так легко действовал в полной темноте! У кадаров зрение острее, чем у людей. Карс, конечно, тоже его видел — но по своему сложению кадар практически ничем не отличается от человека. Карсу, наверное, и в голову не пришло, что это может быть его соплеменник. Да и с чего бы? Ни разу на моей памяти, да и с момента своего появления на Земле, кадары не нападали на людей, за исключением спланированных совместно с людьми же операций по поимке тугов.
— Так, значит, это они за мной охотились! — наконец выговорил я. — Зачем я им нужен?
Но от Карса ничего нельзя было добиться — он был в самом настоящем шоке. Он сидел в уголке кабины, положив голову на руки, и стонал.
Я схватил его за плечо и встряхнул как следует.
— Опомнись, дружище!
Фуникулер медленно полз наверх. Из тумана, окутавшего гору Флоен, выступали лишь ветви ближайших деревьев, а весь остальной пейзаж был надежно скрыт серой пеленой.
Только не хватало нам прибыть на конечный пункт с трупом кадара в кабинке!
Это вам не какой-нибудь вонючий осведомитель, не смертник-зомби; это — представитель другой цивилизации! Да если выяснится, что мы с Карсом его ухлопали, их консул в Осло лично снимет шкуру с Антона, а тот уже отыграется на мне для сохранения равновесия в природе. Меня отстранят от работы до выяснения; придется писать кучу идиотских бумажек, а может, и вообще из Особого отдела вышвырнут. А все это никак не входило в мои планы.
Наконец Карс несколько пришел в себя — он жалобно поглядел на меня и спросил:
— Что же нам теперь делать, Олаф?
Весьма вероятно, что его мысли следовали по тому же пути, что и мои.
Стараясь, чтобы голос мой звучал как можно уверенней, я ответил:
— В первую очередь нам нужно от него избавиться. А уж потом спокойно разберемся, что к чему.
— Нам надо заявить о случившемся, — довольно нерешительно возразил Карс.
— Что ж, попробуй! Это даже не международный скандал — это гораздо хуже. Уже через десять минут тут будет куча разъяренных полицейских. Они на это дело даже вертолета не пожалеют. И уж тут-то они на нас отыграются — сам знаешь, полиция нас, сотрудников Особого отдела, недолюбливает. Считает белой костью. Подумай, что с нами будет!
— Ну и что же ты предлагаешь? — уныло спросил мой напарник.
— Сначала обыщем его. Не мне тебя учить.
— Обыскивай сам. Я к нему и пальцем не притронусь.
Я подумал, что он к нему уже хорошо притронулся, но ничего не сказал — зачем подливать масло в огонь?
Убитый кадар был одет по земным стандартам — в куртку и джинсы. Никаких документов при нем не было — немного наличных, и, что меня не слишком удивило, несколько моих фотографий. Я и так подозревал, что он наехал на меня не случайно.
Я помахал ими перед носом Карса — если этот выступ на лице моего напарника можно было назвать носом.
— Ну, что ты теперь скажешь? Он охотился именно за нами. И уж не для того, чтобы пригласить повеселиться в каком-нибудь уютном месте. Может, теперь тебя меньше будут мучить угрызения совести?
— Ты ничего не понимаешь, Олаф, — вздохнул Карс.
— Это верно. Но я не люблю, когда меня держат за идиота. А потому постараюсь все-таки размотать этот клубочек. А ты все-таки мой напарник. И, если хочешь им остаться, ты мне мешать не станешь.