Время подонков: хроника луганской перестройки
Шрифт:
– Не знала. Тогда ты был студент, а не функционер. Я думала, что ты будешь работать в школе или в институте. А твой и мой папа тебе определили партийную стезю.
– Они не причем. Если бы я не захотел, ты бы не поддержала, то я бы не пошел на работу в комсомол. Ты ж тогда не возражала?
– Глупая была. Всех последствий твоей работы не могла предположить.
– Лена! Ты сама все хорошо понимаешь, а назло мне говоришь обратное. Зачем мужчине школа? Ему нужна работа посерьезней, солиднее, чем учительская. Это вам, женщинам, такая работа хорошо подходит, но не мужчинам.
Лена глубоко вздохнула и ничего не ответила. Такие разговоры происходили у них в последнее время достаточно часто, и так он отвечал ей всегда. Роман, непонятно почему,
– Лена, ты сама видишь, в каких условиях мы живем. Квартира стала мала. Надо быстрей получить расширение. А на этой должности, получим квартиру вне очереди. Четырехкомнатную. Мне положен отдельный кабинет…
– Некоторые всю жизнь живут в худших условиях и счастливо терпят бытовые неудобства.
– У нас растут дети. Им тоже вскоре потребуются квартиры. Ты об этом не думаешь?
– Думаю. Мама сказала, что папа хочет передать нашу квартиру старшей дочери моей сестры, своей внучке, а нам ускорить получение новой квартиры.
– Молодец у тебя папа. Все правильно продумал. Не сдавать же эту квартиру горисполкому? Пусть родственники в ней живут. Ты с ним поговори, чтобы он поторопился с квартирой. Ты ж его любимая дочка… – Роман аккуратно намекнул жене, что и она должна принять активное участие в получении новой квартиры, с помощью своего папы. Но Лена не приняла его осторожной рекомендации.
– Он любит и мою сестру. Делайте, что хотите. Давай я помою посуду и пойду к детям. Присплю их.
– Вода горячая есть?
– Была. Вечером пустили.
– Тогда я бегом в ванну, а ты не задерживайся долго с детьми.
Лена ничего не ответила – мыла посуду.
Через час, лежа в постели, Роман спросил жену:
– Лен, скажи, что с тобой происходит? Ты чем-то недовольна?
– Всем довольна. Только мне не нравится, что твоя работа не честная…
– Не говори так! – Сразу же перебил он ее. – Более честной работы, чем партийная – нет!
– Я знаю эту работу. Мой папа всю жизнь там проработал. Я за свое детство и юность такого наслышалась о его работе… Из его же уст. Подлее нет работы. Лучше быть учителем, чем функционером, как ты любишь выражаться.
– Давай прекратим этот разговор. Лучше обними меня и поцелуй. Давай по-функционируем? – Партийную терминологию он перенес в интимные отношения.
– Что-то не хочется сегодня функционировать. – Равнодушно ответила Лена.
Роман обиженно вздохнул, но больше не сказал ей ни слова, а демонстративно повернулся к ней спиной, носом к стенке.
«Принципы у нее появились!» – Зло думал он о жене. – Функционировать? И придумала же словечко для постели. Я говорю так в шутку, а она серьезно. Пусть со своими принципами и живет! Завтра же позвоню Галке. Она тоже функционер и все правильно понимает. Только, как бы выкроить время? Завтра будет видно». – И с этой мыслью Роман быстро заснул. Все-таки намотался за день.
А Лена не могла долго заснуть. Она ощущала тепло тела мужа и понимала, – может, зря она его сейчас обижает. Надо было ей думать о будущей семейной жизни раньше. Сейчас поздно – надо просто жить. Смириться с окружающей действительностью и жить ради детей. Роман у нее красивый, умный, удачливый муж. Правда, много времени у него отнимает работа. Но он верен семье, любит ее и детей. Многие завидуют их семейным отношениям, считают образцовыми. Дети растут хорошие и послушные. В крайнем случае, больших огорчений не приносят.
Что же ей, маме и жене, еще нужно?
Вроде бы ничего! Все идеально! Но это в глазах других.
А что у нее внутри?
А внутри у нее была обида. Обида на окружающий мир и свою родню. Мир несовершенен и ее родственники, а также родственники мужа извлекают из его несовершенства выгоду. И ее они обидели лично, с выгодой для себя. Когда-то ее родня и родня мужа объединились,
До своего быстрого замужества она почти два года, с первого дня учебы в институте, встречалась с однокурсником. Он уже отслужил в армии, в отличие от Романа, и прошел серьезную жизненную школу. Был старше ее на пять лет. На год старше Романа, но учился с ней вместе на одном курсе. Она с тем парнем периодически встречалась. Именно периодически. Несколько дней могли быть вместе. Потом он занимался какими-то своими делами и как будто забывал о ней. Потом снова встречались. Правда, в основном, в библиотеке, готовясь к семинарским занятиям. А потом он шел пить пиво с друзьями и иногда провожал ее домой. Как девочке, ей было с ним интересно, как девушке – страшно. Он был непредсказуем, но опекал ее с любовью, как старший брат. Сам ее не обижал и не позволил бы обидеть другому. Но никто другой не посягал на ее достоинство, видя их дружбу. Дальше редких поцелуев у них любовь не шла. Только дружба. Действительно, она была для него как бы младшей сестрой, о которой он трогательно заботился. Он не только не делал ей предложения, но и не намекал о совместной жизни в будущем. Она его тогда любила. И он ее любил – точно. Потом она увидела его настоящую любовь к ней. Конечно бы, они позже поженились. Но тогда это был еще второй курс… – рано о замужестве думать. А у того парня не было высокой родни за спиной. Он все делал сам. Но он ей очень нравился, и в своих девичьих мечтах она мечтала соединиться с ним на всю последующую жизнь. Но будущий безродный зять не нравился ее родителям.
Тогда она догадывалась, а позже от матери и сестры узнала, что ее родители и семья Семерчука, договорились ее отдать замуж за Романа. Отец Романа, тогда руководил партийной организацией крупного шахтерского города и имел большое влияние в области. Угольные рекорды из его города, сыпались как подарки из мешка Деда Мороза и звенели по всей стране. Папе Романа прочили дальнейшее партийное продвижение, но что-то дало сбой в механизме его карьеры. Тем не менее, он теперь руководил не партийной, а всей хозяйственной жизнью этого города и продолжал пользоваться большим влиянием в области.
Но тот парень, с которым она встречалась, решил заработать деньги и поехал со строительным отрядом на Север Западной Сибири строить газопровод. Они попрощались до осени. Но, если бы он сказал ей, что едет зарабатывать деньги для их будущей жизни, – так он мысленно рассчитывал, – то все было бы по-иному. Но вот этого, самого главного для нее, он не сказал. А женщины любят конкретность. Но она ее не получила. А если бы он сказал, что едет со стройотрядом для того, чтобы потом быть всегда с ней, она бы поехала с ним. А родители смирились бы с ее выбором. Но он о их будущем промолчал. Лена хотела это лето поработать в пионерском лагере вожатой, и осенью снова встречаться с ним, но все получилось по-иному. Ее отец достал две путевки для отдыха в Крыму, в престижном санатории, где отдыхали артисты и прочие известные в стране люди. Хоть отец и подчеркивал, что купить такие путевки сложно, но Лена понимала, что для его положения это не сложно. Ехать с ней на отдых должен был Роман Семерчук. И она согласилась вместо работы в пионерлагере, ехать в Крым отдохнуть почти месяц.