Время прощать

Гришэм Джон

Гарри Рекс глотнул пива, прищурился и немного подумал, прежде чем спросить:

– Вы когда-нибудь с ним встречались?

– Никогда.

– Ваше счастье. Ничего не потеряли.

– Не говорите так о моем клиенте.

– И что там у него в завещании?

– До похорон не имею права ничего говорить и не могу начать процедуру утверждения.

– Кому все достанется?

– Не могу пока разглашать эти сведения. Сообщу в среду.

– Двухстраничное завещание, написанное собственноручное за день до самоубийства. На мой взгляд, это процесс лет на пять – золотое дно.

– Надеюсь.

– Какое-то время безделье вам грозить не будет.

– Мне

нужна работа. Чем владел этот парень?

Гарри Рекс, качая головой, снова потянулся к сандвичу.

– Не знаю, – сказал он, откусывая.

Большинство друзей и знакомых Джейка предпочли бы не разговаривать с набитым ртом, но подобные мелочи никогда не останавливали Гарри Рекса.

– Насколько я помню, но, повторяю, это было десять лет назад, у него был дом на Симпсон-роуд с какой-то землей вокруг. Самые крупные его владения – лесопилка и лесной склад на Автостраде, возле Пальмиры. Моей клиенткой была Сибила Хаббард, жена номер два, а у нее, кажется, это был второй или третий брак.

После двадцати лет практики и бесчисленного количества дел Гарри Рекс все еще помнил своих подопечных. И чем колоритнее были подробности, тем дольше он помнил процесс.

Еще глоток пива, и он продолжил:

– Она была довольно миленькая и чертовски ушлая. Работала на лесном складе, фактически заправляла им, и этот окаянный склад приносил хороший доход, пока Сет не решил расширить дело. Он захотел купить еще один, в Алабаме, и начал тратить на него деньги. А там в головном офисе работала секретарша, на которую он глаз положил. Разразился скандал. Сет попался со всеми потрохами, и Сибила наняла меня, чтобы прищучить его. Я прищучил. Дом ей не был нужен, поскольку она не собиралась оставаться в здешних краях. Я убедил суд выдать предписание о продаже лесопилки и склада возле Пальмиры. Бизнес в Алабаме никогда прибыли не давал. Было выручено двести тысяч долларов, которые полностью отошли моей клиентке. У них также была чудная маленькая квартирка на берегу залива возле Дестина. Ее тоже получила Сибила. Вот краткая история того, что произошло. Само дело с фут толщиной, можете при желании пролистать.

– Вероятно, позднее. И вы не имеете представления о том, каков его текущий бухгалтерский баланс?

– Не-а. Я потерял след парня. После развода он залег на дно. Когда я последний раз встречался с Сибилой, она жила на побережье и веселилась с очередным мужем, который, по ее словам, намного моложе ее. Рассказывала, что, по слухам, Сет вернулся в лесной бизнес, но ей мало что об этом известно. – Он с усилием проглотил еду и запил пивом, потом громко рыгнул без всякого смущения и продолжил: – Вы говорили с его детьми?

– Еще нет. Вы их знаете?

– Знал в то время. С ними не заскучаете. Гершел – настоящий неудачник. Его сестра… как же ее звали?

– Рамона Хаббард Дэфо.

– Да, именно. Она на несколько лет младше Гершела и принадлежит к той особой публике, которая населяет северную часть Джексона. Ни сын, ни дочь никогда не ладили с Сетом, и у меня создалось впечатление, что он тоже особых отцовских чувств к ним не питал. Дети, судя по всему, хорошо относились к Сибиле, своей мачехе, а когда стало ясно, что она выигрывает бракоразводный процесс и деньги переходят к ней, окончательно примкнули к ее лагерю. Стойте, дайте догадаюсь: старик ничего им не оставил?

Джейк кивнул, но не произнес ни слова.

– Ну, тогда они взбесятся и пойдут войной. Вам предстоит заварушка, Джейк. Жаль, не могу в нее встрять и поиметь

свою часть гонорара.

– Если бы вы знали все!

Остатки чипсов и последний кусок сандвича были отправлены в рот. Гарри Рекс смял бумагу, пакет, салфетки и швырнул все куда-то под стол вместе с пустой бутылкой. Потом выдвинул ящик, достал длинную черную сигару и, не прикуривая, зажал в уголке рта. Он бросил курить, но по-прежнему изводил до десяти сигар в день – жевал их и выплевывал.

– Я слышал, он повесился. Это правда?

– Правда. Причем хорошо подготовившись заранее.

– Есть предположения, почему он это сделал?

– Вы же знаете. Он умирал от рака. Это все, что нам известно. А кто был его адвокатом при разводе?

– Стенли Уэйд. И это была ошибка Сета.

– Уэйд? С каких это пор он занимается разводами?

– Больше не занимается, – расхохотался Гарри Рекс, причмокнул и посерьезнел. – Слушайте, Джейк, я сожалею, но то, что произошло десять лет назад, не имеет ровным счетом никакого значения теперь. Я отнял у Сета Хаббарда все деньги, разумеется, достаточно оставил, остальное отдал своей клиентке и закрыл дело. Что Сет делал после развода номер два – не мое дело. – Он помахал рукой над замусоренным столом. – Во всяком случае, в понедельник. Если захотите выпить позже, прекрасно, но сейчас у меня полно работы.

Выпить с Гарри Рексом позже означало где-то после девяти вечера.

– Конечно. Увидимся, – ответил Джейк, направляясь к двери и переступая через разбросанные по полу папки.

– Слушайте, Джейк, могу я предположить, что Хаббард аннулировал предыдущее завещание?

– Да.

– И оно было подготовлено более крупной фирмой, чем ваша?

– Да.

– Тогда я бы на вашем месте прямо сейчас помчался в суд и подал предварительную заявку на ведение дела о наследстве.

– Согласно воле моего клиента, я должен дождаться похорон.

– И когда они состоятся?

– Завтра в четыре часа дня.

– Суд закрывается в пять. Я бы поторопился. Всегда лучше оказаться первым.

– Спасибо, Гарри Рекс.

– Не за что. – Он снова рыгнул и взялся за очередную папку.

После полудня к дому Сета непрерывным торжественным потоком потянулись соседи, прихожане одной с ним церкви и другие знакомые, чтобы, согласно обычаю, принести угощение, но главным образом, чтобы проверить слухи, которыми полнилась северо-восточная часть округа Форд. Большинство посетителей Летти вежливо разворачивала обратно, она занимала стратегическую позицию у парадной двери, принимала подношения в виде тортов, пирогов, кексов и кастрюлек с различными кулинарными изделиями и в ответ на соболезнования снова и снова повторяла: члены семьи благодарят за участие, но слишком расстроены, чтобы кого-либо принимать.

Кое-кому, тем не менее, удавалось протиснуться в дом и добраться до гостиной, где они с огромным любопытством таращились на обстановку, чтобы проникнуться хоть немного атмосферой жизни своего дорогого почившего друга. Многие искренне горевали – избрать такой трагический способ ухода! Неужели он действительно сам повесился?

Чтобы избежать встречи с соболезнующими, семейство покойного пряталось на заднем дворике, сидя за садовым столом. Предпринятый ими обыск стола и шкафов Сета не принес желаемых результатов. Летти в ответ на расспросы заявила, что ничего не знает, хотя они не очень-то ей поверили. Она говорила спокойно, тихо, серьезно, и это порождало еще больше подозрений.