Время прощаться
Шрифт:
Верджил, не отрываясь, смотрит на отца. Могу представить, что он видит: человека с растрепанными снежно-белыми волосами, совершенно забывшего правила личной гигиены, костлявого, агрессивного, безумного.
— Он думает, что ты Элис, — шепчет себе под нос Верджил.
— Томас! — Я делаю шаг вперед, пытаясь успокоить отца. — Уверена, джентльмены тебя отпустят, если ты успокоишься.
— Как я могу успокоиться, если они хотят украсть мое исследование?
Серенити входит в палату и останавливается как вкопанная.
— Что здесь происходит?
Белобрысый
— Он немного перевозбудился, когда мы попытались выбросить пустую коробку из-под хлопьев.
— Если перестанешь вырываться, Томас, я уверена, они оставят… твое исследование, — уверяю я.
К моему удивлению, отец сразу же обмякает. Санитары его отпускают, и он садится на стул, прижимая эту глупую коробку к груди.
— Со мной все в порядке, — бормочет он.
— Чокнутый с хлопьями, — шепчет Верджил.
Серенити бросает на него сердитый взгляд.
— Спасибо большое, — многозначительно говорит она санитарам, которые собирают разбросанный по полу мусор.
— Без проблем, мадам, — отвечает один, а второй хлопает моего отца по плечу.
— Полегче, братишка, — советует он.
Отец дожидается, пока они уйдут, потом встает и хватает меня за руку.
— Элис, ты даже не представляешь, что я открыл! — Неожиданно его взгляд останавливается на стоящих за моей спиной Верджиле и Серенити. — Кто это?
— Мои друзья, — отвечаю я.
Похоже, этого достаточно.
— Ты только посмотри на это!
Он тыкает пальцем в коробку. На ней яркое изображение чего-то, напоминающего то ли черепаху, то ли огурец с ногами, который спрашивает: «А ты знал…
…что крокодилы не могут высунуть язык?
…что у пчел на глазах волоски, которые помогают им собирать пыльцу?
…что Аньяна, шимпанзе из заповедника в Южной Каролине, растила детенышей белого тигра, леопарда и льва — кормила их из бутылочки, играла с малышами!
…слон Кошик четко произносит шесть слов по-корейски!»
— Разумеется, слон не умеет говорить эти слова, — замечает отец. — Он просто подражает своим смотрителям. Сегодня утром я побродил в Интернете по научным сайтам, после того как эта идиотка Луиза наконец-то освободила компьютер, потому что прошла на следующий уровень «Кэнди краш». Удивительно то, что слон научился общаться из-за социальных причин. Его держали отдельно от сородичей, и все его контакты сводились к общению со смотрителями. Ты понимаешь, что это означает?
Я бросаю взгляд на Серенити и пожимаю плечами.
— Нет. А что?
— Если есть документальное подтверждение тому, что слон научился имитировать человеческую речь, можешь представать, какие последствия это будет иметь для нашей теории об умственных способностях слонов?
— К слову о теориях… — вмешивается Верджил.
— Какова область ваших научных интересов? — тут же спрашивает отец.
— Верджил занимается… проблемами восстановления, — на ходу импровизирую я. — Серенити интересует общение.
Томас так и сияет.
—
— Да, — отвечает Серенити.
Отец на мгновение выглядит сбитым с толку, но потом продолжает фантазировать:
— Теория умственных способностей содержит две основные идеи: идею осознания собственной уникальности, своих мыслей, чувств и намерений… и мысль, что то же самое справедливо для остальных живых существ, и они не знают, о чем ты думаешь, как и ты не знаешь, о чем думают они, пока не возникает взаимосвязь. Разумеется, преимущество, развившееся в ходе эволюции и приведшее к тому, что можно предсказать поведение других, огромно. Например, можно сказаться раненым, и пока никто не узнает о притворстве, вас будут кормить и заботиться о вас, вам не придется работать. Люди не рождаются с этой способностью — у нас она развивается постепенно. Сейчас, когда мы знаем, что теория умственных способностей существует, удалось выяснить, что при этом задействуются зеркальные нейроны головного мозга. Нам известно, что зеркальные нейроны работают, когда задание предполагает понимание других через имитацию — и когда для понимания необходим язык. Если слон Кошик сумел повторить слова, не является ли это доказательством того, что и другие особенности нервной деятельности человека — например, сочувствие — присущи и слонам?
Я слушаю отца и понимаю, каким умным он раньше был. Понимаю, почему в него влюбилась мама.
И тут же вспоминаю, зачем мы пришли.
Отец поворачивается ко мне.
— Необходимо связаться с авторами этой статьи, — размышляет он. — Элис, ты представляешь, какие последствия может иметь мое исследование?
Он тянется ко мне — я чувствую, как Верджил напрягся, — обнимает и начинает кружить.
Я знаю, ему кажется, что я — это мама. Понимаю, это полная ерунда. Но знаете, иногда так приятно, когда отец тебя обнимает, даже если и по совсем иным соображениям.
Он отпускает меня, и, должна признать, я уже давно не видела его в таком приподнятом настроении.
— Доктор Меткаф, — вмешивается Верджил, — понимаю, что все это необычайно важно для вас, но хотелось бы узнать, есть ли у вас минутка, чтобы ответить на вопросы о той ночи, когда исчезла ваша жена?
Отец стискивает зубы.
— Вы о чем? Вот же она стоит.
— Это не Элис, — отвечает Верджил. — Это ваша дочь Дженна.
Он качает головой.
— Моя дочь еще крошка. Послушайте, не знаю, какую игру вы затеяли…
— Перестаньте его нервировать! — предостерегает Серенити. — Если он расстроится, вы ничего от него не добьетесь.
— От меня? — Отец повышает голос. — Вы тоже пришли, чтобы украсть мое исследование?
Он бросается на Верджила, но тот хватает меня за руку и ставит так, чтобы отец оказался со мной лицом к лицу.
— Посмотрите на нее, — настаивает он. — Посмотрите!
Целых пять секунд отец молчит. И знаете, пять секунд — невероятно долгий срок. Я стою и смотрю, как при каждом вдохе трепещут его ноздри и дергается кадык.