Время решать
Шрифт:
— Да, мой генерал, — пролепетал Максен. Смысл приказа был очевиден: вытащить из специалистов по математической физике хвалебные отзывы на статью Жерара, а потом ещё и заставить Академию засчитать эту работу как диссертацию. К непонятливым применить дубинку в виде угрозы лишения государственных субсидий. Конечно, статья крайне интересная, но как можно требовать, чтобы с нею разобрались 'побыстрее'? Ни к чему, кроме профанации хорошей и перспективной идеи, это не приведёт. Но с другой стороны — есть ли выбор у эксперта Службы Безопасности?
Семья Ларм собирала
— Папа, тебя какой-то дядя спрашивает!
Немного раздражённый неожиданным вызовом, Эвар подошёл к видеотелефону и сразу узнал 'дядю': ректор местного университета, в котором отставной десантник когда-то делал свой научный доклад. С тех пор Эвар махнул рукой на науку, и ему в голову не приходило, что с господами профессорами придётся общаться ещё хоть раз.
— Дорогой господин Ларм! Когда вам удобно прийти на заседание Учёного Совета Физического факультета?
Эвар чуть не упал. Зачем это он понадобился Учёному Совету? Мало прошлого раза, ещё посмеяться захотели? Однако короткое размышление привело его к выводу, что насмешки ни при чём, иначе ректор не стал бы звонить лично.
— Мне завтра лететь на Лютецию, и не знаю, когда в следующий раз буду на Марселии. Если я подойду через полчаса — это удобно?
— О, да-да! Приходите, пожалуйста! Ждём вас!
Последняя реплика ректора была и вовсе непонятна. Ему-то зачем заседание Учёного Совета одного из факультетов? И что означает вот это — 'Ждём вас'? Уже собрались и ждут, что ли? Даже неудобно…
— Сейчас приду! — бросил коротко Эвар и разъединил. Двадцать минут спустя он уже входил в комнату декана, где и собрался Учёный Совет. Действительно, ректор университета сидел там, источая сладостную улыбку, однозначно адресованную Эвару. Он пригласил гостя занять место рядом, кашлянул и выразительно посмотрел на декана. Тот тоже прокашлялся, надел очки и заговорил:
— Господа! Сегодня мы рассматриваем вопрос о присуждении учёной степени доктора наук господину Жерару Ларм, на основании его доклада о построении модели нагуалей! Кто хочет высказаться?
Новость была неожиданная, но Эвар, в общем, предполагал нечто подобное — уж очень елейно приглашал его ректор. Правда, новоиспечённый полковник Службы Безопасности, хотя не очень хорошо помнил подробности злополучного доклада, всё же мог бы поклясться, что ректора тогда в зале не было. Что же он теперь тут делает, да ещё посматривает по сторонам, словно дирижёр перед оркестром? Такое впечатление, что вся эта затея с учёной степенью им же — ректором — и задумана. Зачем? Кому эта чепуха понадобилась, да ещё теперь, когда 'соискатель' меньше всего интересуется наукой? И откуда вообще ректор узнал про статью?
— Дорогие коллеги! — пытаясь быть вальяжным, заговорил декан. — Все мы с вами слышали незабываемый доклад уважаемого соискателя…
Эвар недовольно прокашлялся. 'Незабываемый доклад' — хорошо сказано. И хотелось бы забыть поскорее эту глупость, да никак не получается: то одно напоминание, то другое. Но вообще-то, соискателя следовало заранее предупредить об этой 'защите диссертации'. А то некрасиво получается.
— Итак, уважаемые коллеги, — продолжал декан. —
— Позвольте мне! — поднял руку профессор Вержи, от одного вида которого Эвару стало не по себе.
— Да, пожалуйста!
— Доклад, о котором идёт речь, представляет собой создание качественно нового математического аппарата, который может быть эффективно использован для решения самых сложных задач теоретической физики…
Вержи говорил, глядя в пол, сконфуженный, как школьник, которому родители пригрозили лишением карманных денег, а Эвар слушал его с изумлением. Когда это Вержи успел прозреть? Неужели на протяжении двух лет, прошедших со дня злополучного доклада, штудировал статью с моделью нагуалей? Невероятно, но иное объяснение просто не приходит в голову. А впрочем… может, ректор университета повлиял? Но сам-то он когда успел ознакомиться с моделью? Ну и чудеса…
Из речи другого профессора Эвар узнал, что, оказывается, его статья опубликована вчера в академическом журнале 'Основы математической физики', откуда два года назад пришёл разгромный отзыв. По мере того, как члены Учёного Совета выступали, один за другим, с хвалебными речами о той самой работе, которую пару лет назад шумно высмеяли, Эвар чувствовал себя всё более растерянным. То, что сейчас происходило, менее всего напоминало анализ и признание его, Эвара, теоретической модели и заслуг автора перед галлийской наукой. Скорее плохой спектакль. Выхолощенные, словно заученные наизусть, речи, стандартные комплименты, но при этом ни слова о том, как был встречен расхваленный доклад в этом же здании всего лишь два года назад. Господа профессора не прозрели, не осознали свои ошибки — они просто уступили какому-то невидимому давлению. И когда отгремели хвалебные фанфары, все профессора проголосовали 'за' и председатель Учёного Совета пробубнил, что соискателю присуждается учёная степень доктора наук в области математической физики, Эвар почувствовал себя куда неприятнее, чем два года назад. Ведь тогда эти же люди были искренни. А сейчас их поведение, слишком похожее на игру кукол-марионеток, не вызывало никаких чувств, кроме отвращения и гадливости.
Колюш блаженствовал наедине с бутылкой любимого напитка, когда зазвонил видеотелефон. Несомненно, это опять был председатель парламентской Комиссии по Обороне и Безопасности. Ну-с, а теперь ему чего надо? Разве на этот раз документы Жерара не в порядке?
— Слушаю вас, господин Председатель Комиссии!
— Добрый день, дорогой Ален!
На этот раз голос председателя был благожелательным, да настолько, что дальше некуда. Более того, он был даже растерянным. Это хорошо или плохо?
— Дорогой Ален, наша комиссия ознакомилась с делом полковника Жерара Ларм. Все единогласно поддерживают его кандидатуру на пост вашего заместителя. Единственное, что вызывает некоторое сомнение — то, что учёную степень ему присудили вчера. Почему так случилось, вы не могли бы объяснить?
Первым движением Колюша было вызвать сюда Максена, пусть он и объясняет. Однако досточтимая комиссия может это неправильно понять.
— Господин Председатель Комиссии, так получилось! Докторскую степень ему присудили за работу, которую он выполнил ещё два года назад!