Время России
Шрифт:
— О-ля-ля… — озадаченно сказала Клаудия, появившись из каюты. — А бедненькая фройнляйн горнична тоже тут ждать, уже в постель! Я совсем не в своя время, не в свой очередь? Меня убивать больно или арестувать навсегда?
Между девушками мгновенно возникло напряжение, еще чуть-чуть, и заискрился бы воздух. Офицер отстраненно отметил, насколько же они разные. Лючия — как острый клинок, как мгновенный блеск лазера. А Клаудия — мягкая, гибкая игрушка, улыбчивая девочка. И кто опасней — тот еще вопрос…
— Garde-lui, iha de puta, — вдруг сказала Лючия.
— Si, hermana, —
— У меня сильное сердце! — твердо сказал офицер.
Лючия виновато глянула на него, резко развернулась и ушла.
— И что это было? — пробормотал офицер.
— Ето… ето быль жизнь, господин эмперёр, — вздохнула Клаудия и подтолкнула его к дверям. — Я в етом… не врачуха, вот. Я — вино принесть, смеяться звонко, постель стелить, еще шахмат играть как никто…
Но она оказалась врачом, и неплохим. Деловито порылась в аварийном наборе, он и не знал даже, что такой имеется в каюте, растворила в бокале воды шипучую гадость, добавила туда пару капель однозначно ядовитого вида, силой влила смесь в глотку — и полегчало. Только пол повело вбок, как при скачке гравитации. Удивительно, что удалось сесть в кресло, а не мимо.
— Дурачок! — возмутилась девушка. — Что творишь? Умрешь — меня господин комендант разорвет! Твоя госпожа пилот… в космос меня выкинет! Голой!
— Не буду, — согласился он непослушными губами. — Ты… не беспокойся. Я просто устал… немного.
Клаудия странно скривилась, всплеснула руками и потащила его в постель. Это оказалось неожиданно приятным, когда вокруг хлопочет симпатичная девушка. Если б она его не раздевала, было б вообще хорошо. Он же не больной, в самом-то деле, может и сам раздеться… попозже.
— Маленький мальчик что делает на война? — взялась она выговаривать ему. — Слабое сердце, нерв — никакой! Для нежный мальчик есть сервис-групп, есть агроимперия космофлота — очень хороший мест агроимперия для нежный мальчик! Ты не убийца, маленький эмперёр! Ты — цветы растить, кормить рыбок! Или ошибнулась глупенькая фройнляйн?
— Я не убийца, — покорно согласился он.
Непонятно, чего намешала ему шустрая горничная, но он чувствовал расслабленность и непривычную безмятежность. И еще ему хотелось говорить, как будто попал под удар допросной химии.
— Ах вот ето как! — совсем рассердилась Клаудия. — Понимать, что не убийца, и что творить? Стрелок-истребляльщик, есчо бунтовщик немалый — ето как так совмесчается?
— Клаудия! — невольно улыбнулся он. — Не издевайся над языком!
— Не издевайтесь над малоумненький девочка! — сердито огрызнулась она. — Флот не место для добрячок! Что вы тут делать, сами понимать?
— А ты? — полюбопытствовал офицер.
— А я выслуживаю элит-пансион! — гордо сообщила она. — Служба в «Локи» — год за три, вилла в агроимперии, безлимит на карте пан-эро… ай!
Девушка взмахнула руками и неловко шлепнулась к нему на кровать.
Офицер поморщился и дотянулся до шлема:
— Пилотажная смена, что у вас?
— Ничего, —
— А у меня Клаудия по кровати летает! — сердито сообщил офицер.
— А… ну да. Да пусть летает. Коррекция курса, и внутреннюю гравитационную установку переключили на экспериментальный режим, ну и совпало. Не нравится, как летает, выгони. Лючия летает лучше, она пилот. Кэп, твоих поправок только на одну коррекцию! Чтоб с начала первой вахты явился в пост и посмотрел, куда и чего дальше, понял?
— Понял, — прошептал офицер и прикрыл глаза.
По закрытым векам тут же медленно закружились силовые линии глубокого космоса и замерцали искорки приводных маяков. Космос все явственней пел для него свою песню. Так скоро можно и от устройства Буревого отказаться, того самого, которого не существует даже теоретически…
— … Так что ищет на война мой эмперёр? — прорвался к нему любопытный голос Клаудии.
— Мир ищу, Клаудия, — пробормотал он. — Я хочу остановить войну. А снаружи космофлота это сделать невозможно, только изнутри.
— Лишать себя работа, выслуга, пансион? — поразилась девушка. — Почему?
— Потому что русские войну не любят. Мы очень мирный народ, Клаудия. Космос и без войны забирает слишком много жизней, ему надо противостоять сообща…
— Это русские — мирные? А кто на Земле захватил полмира? У вас конфликты по всей границе! Вот великая Дойчлянд — мирная! У моей родины конфликтов нет!
— Ваша великая Дойчлянд — всего с пару наших областей, — улыбнулся офицер. — Увеличьте территорию до нашей, и получите те же конфликты по всей границе. По границам европейской империи войн тоже хватает.
— Не надо мерить мою родину вашими областями! Это оскорбительно! Это унижает великая Дойчлянд!
Офицер дотянулся и погладил сердитую девушку по голове.
— Мы действительно хотим мира, — прошептал он. — Не мешай нам, Клаудия. Ну ты же умная. Мне будет больно, если тебя убьют. Получится, не могу уберечь даже тех, кого люблю. Останься живой…
— Любовь — пфех! — пренебрежительно отозвалась Клаудия. — Нету! Секс есть, любовь нет. Вот, я приходить ночь, вся загадочна, ароматна, еще гибка и послушна. Ты приятно, я приятно. А любовь — нет.
Офицер посмотрел на нее ясным взглядом.
— Ты в сердце моем, Клаудия, la hermana de mi korason…
И закрыл глаза. Убойная доза химии все же переборола запредельное возбуждение организма. Клаудия сочувственно погладила его по щеке. Не выдержала, наклонилась и поцеловала. Потом поднялась и деловито отправилась по служебным коридорам к центру корабля. Там, внутри защищенного сектора русской разведки, находились генераторы экранов Фридмана, туда не попасть, там строгая испанка. Но рядом с сектором разведчиков — пункт дальней связи. Как и везде, узкоспециальные функции в нем исполняли техники-европейцы, в большинстве своем друзья Клаудии, а то и негласные подчиненные. А дежурил на пункте всего один русский связист. Один связист — небольшая преграда для хорошо подготовленной разведчицы, когда требуется передать срочное сообщение Седьмому флоту, разве не так?