Время сирот
Шрифт:
— Да, благодаря покупателям, которые приезжали от тебя, ну и оружейный дом Ренэ… с некоторых пор я с ним… эм… как это? А! Партнеры, вот. Даже участвую в разработке нового оружия, рассказал бы, но это секрет, сам понимаешь.
— Понимаю, конкуренция.
— Верно. Ну, поднимайся, располагайся, диван свободен, — Бар указал жестом на лестницу, — ты насколько останешься?
— Думаю пару дней, не больше, дорога много времени отнимает.
— Да уж, занесло тебя…
Бар уже почти поднялся наверх и повернулся,
— Поднимайся, — вдохнул Бар, — сейчас расскажу.
Кинт уселся на диван, а Бар подошел к шкафу и начал переодеваться…
— Приезжала… полгода назад, прочитала оба письма вот здесь, — Бар показал на стол у окна, — забрала письма, попрощалась и ушла… Расстроенная она была очень.
— Из–за писем?
— Нет, она уже пришла, что говориться «слезы на колесах».
— Даже ничего не велела передать?
— Нет, просто допила сок и ушла.
Кинт отвернулся к окну… странное и незнакомое чувство охватило его. С одной стороны ему было по–детски обидно, он так ждал, когда возьмет в руки бумагу, пусть даже с тремя… пусть даже с одной строчкой написанной рукой Маани… с другой, он просто закипал от злости, до хруста сжимая кулаки.
— Женщины… — вздохнул Бар, — и ты прости конечно, но видно же, что она из аристократии, вам все равно вместе не быть, а терзать себя всю жизнь иллюзией… Не знаю, это по меньшей мере глупо. И не смотри на меня так! Ты, между прочим, тоже хорош… на что надеялся? Что она пойдет наперекор сложившимся традициям и укладу? Может быть и так, но не забывай, что она сразу вылетит как пробка из пилотов, от неё отвернется вся ее семья, и она не будет иметь прав на наследство. Все не так просто Кинт.
— Не просто, — уставившись в пол, согласился Кинт.
— Слушай, тут в двух кварталах отличный ресторанчик есть, я без обеда сегодня, пойдем, поедим, пропустим по стаканчику… а?
— Пошли.
— Ты форму–то снял бы, есть во что переодеться?
— Есть.
Вечер, что называется удался… В небольшом и уютном ресторане Бар и Кинт задержались до самого его закрытия. Горячее заказывали два раза, и выпили огромное количество алкоголя. За соседним столом расположилась веселая компания каких–то торговцев, они распевали срамные, жизненные, веселые песни фермеров южных долин, мотив которых Кинт помнил с детства. Узнав, что Кинт тоже с юга, их с Баром пригласили за стол, и гуляние продолжилось, с размахом.
За окном прогрохотала грузовая повозка, и Кинт с трудом разлепил глаза. Глова гудела словно колокол от малейшего шума, Бара не было, лишь на столе лежал ключ и записка. Кинт снова опустился на диван, пытаясь вспомнить вчерашний вечер, но только обрывки, не четкие картинки… Так Кинт еще никогда не напивался, это состояние его напугало, он почти ничего не помнил… опасно, очень опасно. Тем более с его характером, не то чтобы вспыльчивым,
Наконец, найдя в себе силы, Кинт поднялся, привел себя в порядок и залпом выпил заботливо оставленную Баром большую кружку с соком. Теперь можно идти завтракать и прогуляться, лучше по набережной, у реки все же воздух чище, да и ресторанчик там есть в парке. Кинт зацепил за пуговицу цепочку, посмотрел на часы, закрыл крышку, положил их в карман жилетки. Время обеда прошло, и свободные места за столиками должны быть. В записке Бар предупреждал, что ночевать не придет, так как уехал на испытание «первого прототипа». Кинт положил записку обратно, сгреб со стола ключ и вышел.
После тарелки бульона и острых овощей, похмелье стало проходить, уже не отдавался головной болью грохот повозок проезжающих вдоль набережной, а монотонное бренчание оркестра неподалеку стало походить на музыку.
— Что–нибудь еще? — худенькая девочка лет тринадцати подошла к столику и начала составлять пустые тарелки на поднос.
— А есть у вас какао?
— Есть конечно, принести?
— Да и если есть, то какую–нибудь свежую сдобу.
— К сожалению, свежей не осталось.
— Тогда просто какао… и сколько с меня?
— Два кеста…
После обеда, хоть и позднего, в организм Кинта вернулась жизнь, и он с удовольствием сначала погулял по набережной, а потом отправился на площадь, поглазеть на яркие витрины магазинчиков и посетить торговые ряды на рынке, надо было кое–что купить для ребят из звена… как дети, заказали себе сувениров из большого города.
Возвращаясь с рынка спустя пару часов, с несколькими свертками в руках, Кинт заметил, как чистильщик обуви грустно бредет по тротуару и тащит тяжелый ящик.
— Эй, малый! — крикнул ему Кинт, — да, ты, подожди.
— Вам чего? — мальчишка остановился и поставил ящик на булыжник тротуара.
— А вот до тебя там другой парень сидел, два года назад, не знаешь, как его найти?
— Знаю… на кладбище для бедных, с той стороны реки.
— Подожди, как на кладбище?
— Умер он…
— Как?
— Дядь, а он вам что, денег должен был?
— Причем тут деньги… да, жалко парня, на завод собирался пойти…
— А вы откуда знаете?
— Он сказал, чистил обувь у него пару лет назад, да вот что–то разболтались.
— И один кест серебром заплатили? — прищурится парень.
— Да, точно.
— А потом этот кест парни Макта забрали?
— Верно… А кто такой этот Макт.
— Вон, — кивнул парень на рынок, — это все его. Мы с другом задолжали немного денег Макту… а прошлой осенью Макт прислал своих парней… ну и крепко нам досталось, а мой друг умер через два дня…
— Да что же такое! — взбесился Кинт, — что же это за нелюди!