Время смеется последним
Шрифт:
Джулс усмехнулся:
— У всех полно. В двадцать четыре года.
— Но ты же добивался, чего хотел.
Стефани тогда училась на первом курсе в Нью-Йоркском университете. Ее соседке по общежитию (у них была двухкомнатная секция на двоих) пришлось взять академ и лечиться от анорексии. Тогда Джулс — он двумя годами раньше закончил Мичиганский университет — въехал в освободившуюся комнату, всего на три месяца. Он бродил по городу с блокнотом, бегал по редакциям, запросто появлялся на всех сборищах в «Пэрис ривью». К тому времени когда анорексичка вернулась в университет, у него уже была работа в «Харперс» и квартира, которую
— Я не понимаю, Джулс, — опять заговорила Стефани. — Не понимаю, что с тобой случилось.
Он смотрел на ослепительные очертания Нижнего Манхэттена, не узнавая.
— Я как Америка, — сказал он.
Холодея, Стефани обернулась к брату.
— Ты о чем? Ты не бросил пить свои лекарства?
— У нас грязные руки, — ответил Джулс.
Оставив машину на стоянке на Шестой авеню, они двинулись в Сохо пешком, лавируя между покупателями с необъятными фирменными пакетами «Крейт и Баррел».
— Кто он такой, этот Боско? — спросил Джулс.
— Группу «Кондуиты» помнишь? Он был у них гитаристом.
— Подожди, так это мы с нимвстречаемся? — Джулс встал посреди тротуара. — С гитаристом «Кондуитов»? Это такой рыжий, тощий?
— Ну как тебе сказать. Он слегка изменился.
Они уже свернули на Вустер и шли в сторону Канал-стрит, солнце отскакивало от булыжника, Стефани зажмурилась — и тут же над мостовой всплыл бледный пузырь воспоминания: вот здесь когда-то «Кондуиты», неловко посмеиваясь от волнения, фотографировались для обложки своего первого альбома, а Боско, пока фотограф возился с объективами, пытался запудрить свои веснушки. Воспоминание все еще висело над ней, когда она жала на кнопку домофона, повторяя про себя: молчи, не отвечай, тебя нет дома.Не ответит — хоть с утренней частью этого сюра будет покончено.
Боско не ответил, но домофон сработал, в замке щелкнуло. Сбитая с толку, Стефани толкнула дверь: может, они с Боско и договорились на десять, просто она забыла? Или перепутала кнопки?
Вызванный лифт долго ехал вниз, в шахте гулко скрежетало.
— Эта штука не опасна для жизни? — спросил Джулс.
— Подожди внизу, если хочешь.
— Все пытаешься от меня отделаться?
В сегодняшнем Боско трудно было узнать тонконогого рыжего парня в брючках-дудочках, который выдавал классический звук конца восьмидесятых, что-то среднее между панком и ска, и бесновался на сцене так, что сам Игги Поп после него смотрелся как замедленное кино. Пару раз во время выступления «Кондуитов» владельцы клубов вызывали службу 911, будучи в полной уверенности, что с рыжим гитаристом приключился припадок.
Теперь он был необъятен — от антидепрессантов и химиотерапии, как уверял он сам, но если присмотреться, где-то рядом с мусорной корзиной у него всегда валялось пустое ведерко из-под мороженого «Роки роуд», с пастилой и орешками. От его рыжей когда-то копны остался жидкий сивый хвостик. После неудачной замены тазобедренного сустава Боско ходил пошатываясь, отвисшее брюхо опасно кренилось то вправо, то влево, будто холодильник погрузили на ручную тележку. Тем не менее сегодня он с утра был на ногах, одет и даже побрит. Шторы в квартире подняты, в воздухе парок от утреннего душа и запах
— Я ждал тебя в три, — сказал Боско.
— Да? Мне казалось, мы договорились на десять. — Стефани рылась в сумочке, чтобы не смотреть на него. — Значит, не расслышала.
Боско понимал, что она врет, — тут и дурак бы понял, а Боско не дурак, — но все же ему было любопытно. Его любопытство естественным образом перекинулось на Джулса.
— Большая честь для меня, — сказал Джулс, когда Стефани их знакомила.
Боско всмотрелся в его лицо — не насмешка? — только после этого пожал протянутую руку.
Стефани примостилась на складном стульчике у окна, поближе к черному глубокому кожаному креслу с откидной спинкой, в котором Боско проводил почти все свое время. Квартира располагалась под самой крышей, из пыльного окна открывался вид на Гудзон, даже с кусочком Хобокена на том берегу.
Боско принес Стефани кофе и, колыхая телесами, начал погружаться в кресло — оно всосало его в свои желатиновые объятия. Сегодня Стефани и Боско собирались обсудить, как продвигать альбом «От А до Б». Поскольку Бенни теперь отчитывался за каждый цент перед корпоративными акулами, он мог тратить на Боско ровно столько, сколько требуется для записи и отгрузки дисков, и ни центом больше. Так что Боско приходилось нанимать Стефани в качестве пиар-агента и одновременно импресарио с почасовой оплатой. Оплата, прямо скажем, условная, но и работа условная: когда они делали последние два альбома, он был уже сильно болен и ко всему безразличен, и мир отвечал ему точно таким же безразличием.
— Вот что, девонька моя, — начал Боско. — Придется тебе на меня попахать, уж не обессудь. Потому что на этот раз — с этим альбомом — все будет по-другому. Это будет мое возвращение.
Шутит, подумала Стефани. Но Боско смотрел на нее из складок черного кожаного кресла спокойно и невозмутимо.
— Возвращение? — переспросила она.
Джулс бродил вдоль стен, сплошь увешанных золотыми и платиновыми дисками «Кондуитов», разглядывал последние гитары, которые Боско еще не успел распродать, и стеклянные ящики с коллекцией древнеиндейских фигурок, которую он продавать не собирался. Стефани показалось, что при слове «возвращение» ее брат насторожился.
— Альбом называется «От А до Б», так? — говорил Боско. — Значит, я сразу шарахну свой главный вопрос: как вышло, что из рок-звезды я превратился в непотребное жирное мудло? Превратился, девонька, превратился, не спорь.
Стефани и не спорила, она онемела от изумления.
— Так вот, — продолжал Боско, — мне нужны будут статьи, интервью, вся эта хрень — ну, ты лучше знаешь. Мы впендюрим в них всю мою жизнь, до последнего унижения, до последнего плевка, все как есть, — пускай все видят, что двадцать лет делают с человеком. А если из него вдобавок извлекли половину потрохов… В общем, не зря говорят: время — бандит, и рожа у него бандитская.
— Так говорят? — удивился подошедший Джулс. — Никогда не слышал.
— А что, разве не правда? Насчет времени? — Боско смотрел на него с вызовом.
— Правда, — ответил Джулс после паузы.
— Послушай, Боско, — начала Стефани. — Я высоко ценю твою честность…
— Ой, только не надо вот этого, — прервал ее Боско. — Не надо меня высоко ценить, как-нибудь обойдемся без этих ваших пиаровских штучек.
— Ты нанял меня ради этих пиаровских штучек, — напомнила Стефани.