Время снимать маски
Шрифт:
Во дворе послышался какой-то шум, а затем испуганный женский крик. Ошеломленный Прайс выскочил из комнаты и распахнул входную дверь. На крыльце, забравшись на перила, стояла служанка. Она дрожащими руками держалась за столб и в страхе указывала на бочку, валявшуюся неподалеку.
– Что произошло? – вопросил шериф, не понимая в чем дело. – Отвечай же! Или ты совсем онемела?
– Крысы!.. Много крыс! Они разбежались п-повсюду!
– Что ты несешь? Откуда здесь крысы? Слезай же, глупая!
– Сверху скатилась бочка и разбилась, а оттуда…
–
Но никто не откликнулся. Зато над его головой вдруг что-то просвистело и совсем рядом с грохотом разлетелся цветочный горшок, сорвавшись с верхней перекладины.
– Что за шутки! – завопил он. – Попадись ты мне, хулиган, и я…
Снова свист, и на землю полетел второй горшок. На этот раз он задел перила, на которых стояла зажженная керосинка. Лампа покачнулась и упала, разбившись о камень, спрятавшийся в небольшой кучке сухой травы.
Служанка спрыгнула на пол и в панике убежала в дом. С крыши близлежащего сарая послышался звонкий смех. Чья-то тонкая фигура мелькнула на фоне вечернего неба и исчезла в темноте. Пыхтя от злости, шериф бросился через двор к сараю. Однако мальчишка был проворнее мужчины, поэтому не найдя там виновника переполоха, будущий губернатор повернул обратно.
Стоило ему бросить взгляд на крыльцо, как он ахнул. На том месте, где разбилась лампа, сухая трава занялась огнем. Он уже начал подниматься вверх по столбу, грозя уничтожить своим жаром все строение. Шериф остервенело принялся тушить пожар, благо тот не успел разгореться слишком сильно. Обливаясь потом, Прайс затоптал последние угольки и направился в дом.
Тяжелыми быстрыми шагами он дошел до комнаты, где оставил Шутера, вошел в дверь и захлопнул ее за собой, не скрывая раздражения. Но что такое? Вместо стрелка он увидел перед собой монаха. Шериф дернулся, собираясь вернуться.
– Стоять! – прошипел неожиданный гость, выставив револьвер. – Одно движение, один крик – и вы покойник! Охраны нет, а служанка вам не поможет.
– Проклятье! – выругался Прайс, выискивая глазами Шутера.
– Кого-то потеряли? – монах мощным движением ноги развернул кресло. В нем, раскинув руки и обронив голову на грудь, беспомощно лежал стрелок. Шляпа съехала ему на лицо, а расшитое пончо укрыло распростертое тело, подобно одеялу, спрятав под собой кожаный пояс с оружием. Хотя… Не этот ли револьвер сейчас блестит в руках монаха?
– Вы же не убийцы, – язвительно произнес хозяин дома, подражая некогда сказавшему это Раймону. – И ты не станешь стрелять.
– Верно, убийство это ваша специальность, – от громкого шепота по спине шерифа пробежал холодок. – Но мне ничто не помешает продырявить вашу руку еще раз. Вам понравилось носить повязку, сэр?
– Жалкий трус! Боишься, что я узнаю твой голос! – сквозь зубы процедил тот.
– Вам незачем его знать, – монах постепенно приближался к нему, обходя со стороны.
– Что ты хочешь от меня?
Шерифу
– Хочу, чтобы вы поняли – вам не место в этом городе. Народ бунтует. Рано или поздно от вас избавятся. Если вы не желаете оказаться убитым в какой-нибудь стычке, то уезжайте как можно раньше. На столе лежит бумага. Подпишите ее и никто не пострадает.
Тот ухмыльнулся.
– И не подумаю!
– Не нарывайтесь на неприятности, мистер Прайс. В прошлый раз я оставил вас солдатам. Как думаете, людям понравится, если они увидят вас привязанным к собственному крыльцу?
– Этого не будет!
– Вы станете дергаться, как муха в паутине, – продолжал монах, надвигаясь. – И, поверьте, ни один человек не захочет вам помочь.
– Смотри не пожалей об этих словах, – шериф уперся спиной в стену и презрительно добавил: – Алькон!
– А, вы вспомнили мое имя! Наконец-то! – из-под капюшона сверкнули глаза. Монах взял со стола бумагу и протянул противнику. – Отказывайтесь от своей должности добровольно или я найду другой способ.
– Это ты называешь "добровольно"?
– Называйте как хотите, суть ясна, – прошипел Алькон.
Дуло револьвера уткнулось шерифу в живот. Лицо его побледнело, а взгляд заметался по сторонам.
– Х-хорошо, – выдавил он, принимая бумагу дрожащими руками.
Монах отступил на шаг, не сводя внимательных глаз с противника.
– На столе перо и чернила. Возьмите их. Но прежде, – он сделал паузу, – прикажите убраться тому, кто стоит за этой дверью.
– Эй, кто там?! – истерично воскликнул Прайс. – Это ты, Фитчер?
Вместо ответа дверь открылась и на пороге возник офицер. Монах выхватил второй револьвер и направил его на гостя. Теперь под прицелом были двое. Это осложняло задачу.
– Я сказал убраться, а не входить! Брось оружие, пока пуля не проделала дырку в животе шерифа!
– Д-делай, что говорят! – пролепетал сломленный хозяин дома.
Фитчер пренебрежительно откинул ружье и поднял руки.
– Иди сюда и встань рядом с ним! Медленно! А теперь, – он положил один из револьверов на стол, недалеко от стрелка, все еще покоившегося в кресле, и снял с пояса веревку, – Прайс свяжет тебе руки. Помните, что я слежу за каждым движением. Не будь дураком, шериф, руки связываются за спиной, а не впереди!
– Ты ответишь за это, чертова крыса! – офицер пристально смотрел ему в глаза, пытаясь понять, кто скрывается за нарядом. – Кажется, я знаю, кто ты.
– Расскажешь об этом своему дружку, когда я удалюсь. Мне плевать на твое мнение! Подписывай, шериф!
– Что ты собираешься подписывать? – Фитчер мрачно посмотрел на напарника.
– Отказ о должности, – пробормотал тот неуверенно.
– С ума сошел?! – возмущенно вскинулся офицер. – Испугался какого-то клоуна! Подумай о том, что нас ждет! Подумай о своем будущем! О дочери, в конце концов! Тебе есть что терять!