Время собирать камни
Шрифт:
- Сейчас сделаем, - отозвались детские голоса за стенкой. – Будь спок.
- Ну вот, братва, сейчас раскумаримся чем-нибудь, - удовлетворённо хмыкнул молодой этапник, заискивающе заглядывая в глаза старшим по возрасту, да и по рангу.
"Вот так становятся «шестёрками»", - подумал Граф и, скользнув по молодому парню презрительным взглядом, отвернулся.
...На вечернюю оправку в туалет первыми стали выводить женщин. Как сквозь строй проходили
- Милая, «пульни сеанс»! – крикнул кто-то проходившей по коридору молодой женщине.
- С картинками, в натуре! Век свободы не видать! – поддержал просителя сосед по камере.
- Трусики покажи! – закричали в другой камере.
- А ещё чего показать? – не поворачивая головы, спросила женщина.
- Ковырялка! – звонкими голосами кричали малолетки. – Попробуешь пальчика - не захочешь потом мальчика!
- Сопли утрите, - бросила малолеткам на ходу молодая, красивая женщина, потом снисходительно улыбнулась и, чуть замедлив шаг, подняла подол платья до пояса, оголив не только стройные ноги, но и бёдра, поражая этапников, прильнувших к решётчатым дверям камер-купе, мимо которых она проходила, белизной и размерами своих ягодиц.
Восторженный, одобрительный рёв одновременно вырвался из нескольких десятков мужских глоток.
- Что за шум? – грозным голосом спросил выскочивший из своего купе начальник конвоя с погонами старшего лейтенанта на плечах.
- Да вон, стриптиз устраивает, - кивком головы указал на женщину выводной конвоир.
- По просьбе зрителей, - добавил второй конвоир.
- Ну-ка прекрати мне здесь шоу устраивать! – заорал начальник конвоя на женщину. – Будешь безобразничать, до самого Комсомольская на оправку больше не выйдешь!
- Да ладно, гражданин начальник, пусть мужики порадуются, - засмеялась женщина. – От меня, ведь, не убудет.
- От тебя не убудет, - усмехнулся начальник конвоя. – А они сейчас начнут дрочить все разом и от качки вагон перевернётся.
Стоявшие в коридоре солдаты дружно захохотали.
- Вот гады, ещё издеваются! – закричал кто-то истошным голосом. – Сами по ночам шворют этих баб во все дырки, а нам даже «сеанс» словить не дают!
Теперь грохнул хохот в камерах. Начальник конвоя с остервенением сплюнул на пол, витиевато выругался и ушёл в своё купе.
Ближе к ночи в вагоне стало душно и жарко, и это не смотря на то, что снаружи стояла довольно прохладная погода - всё-таки ноябрь месяц. Давало о себе знать большое скопление людей в ограниченном замкнутом пространстве.
- Окна откройте, дышать невозможно! – раздавались истошные крики то из одной, то из другой камеры.
Конвоиры на эти крики не обращали никакого
Постепенно крики прекратились. Да и что толку зря кричать? Горло сорвёшь да душу злобой растравишь и только.
Сокамерники Руфата, да и он сам, уже приготовились ко сну, когда за стенкой, в соседней камере кто-то негромко запел:
« Чередой за вагоном вагон,
С мерным стуком по рельсовой стали,
Спецэтапом идёт эшелон,
Из Ростова, в таёжные дали.
Не печалься, любимая,
За разлуку прости меня,
Я вернусь раньше времени,
Дорогая, клянусь!
Как бы ни был мой приговор строг,
Я приду на родимый порог,
И тоскуя по ласкам твоим,
Я в окно постучусь...»
Простые, незамысловатые слова песни тронули душу Руфата и, несмотря на усталость после трудного и насыщенного событиями дня, спать ему расхотелось.
Так и пролежал он на спине, закинув руки за голову, с открытыми глазами до глубокой ночи.
А поезд мчался вперёд, мерно постукивая по рельсовым стыкам колёсными парами и мягко покачивая из стороны в сторону железные вагонные ящики, увозя всё дальше и дальше от центра страны едущих в этом поезде пассажиров...
...Пассажирский поезд сообщением Хабаровск - Комсомольск-на-Амуре, прибыл в пункт назначения ранним утром.
Минут пятнадцать тащился состав от границы станции до вокзального перрона, все, замедляя и замедляя ход пока, наконец, не остановился.
- Приготовиться на выход с вещами! – крикнул появившийся в коридоре начальник конвоя и быстрым шагом прошёл в тамбур. Вслед за ним шёл здоровенный прапорщик с кипой папок в руках. Началась выгрузка этапников из вагона.
- Первый пошёл! – зычным голосом крикнул конвоир, открывая одну из камер.
- Второй пошёл!
- Третий…
В Комсомольске-на-Амуре произошла уже тщательная сортировка этапников и распределение их по «воронкам». Малолетки и подследственные поехали в СИЗО, осужденные - в колонии по режимам.
Ехали долго. Дорога - врагу не пожелаешь: рытвины, ухабы, резкие подъёмы и такие же резкие спуски.
Машину подбрасывало на ухабах, клонило то в одну, то в другую сторону на крутых виражах и каждый раз испытывающие крайние неудобства, запертые в тёмном, железном ящике зэки, поливали отборным матом и шофёра машины, и конвой, и всех начальников вместе взятых.
А тут ещё ко всему, один из конвоиров, молодой солдат оказался любителем художественного свиста и всю дорогу от самой станции упражнялся в этом жанре искусства, насвистывая мелодии из репертуара знаменитых эстрадных исполнителей.