Время собираться
Шрифт:
Верн остановился раскурить трубку. Взгляд Гарри Лиу с интересом следил за огоньком зажигалки.
– Зажигалка для трубки, – сказал Верн. – Довольно удобная штука. – И он дал ее маленькому китайцу.
Гарри Лиу внимательно рассмотрел ее.
– Да. Гораздо лучше этих. – И он похлопал по карману своего френча, в котором лежал коробок спичек. – Из них только некоторые зажигаются. – Он протянул Верну зажигалку.
Какой-то импульс подхватил Верна.
– Оставьте ее себе.
– Зажигалку?
– Пусть будет у вас. У меня есть еще.
Гарри опустил зажигалку в карман.
– Спасибо. – Какое-то время он молчал. – Остальные. Вы говорили, здесь с вами еще трое других.
– Да. Женщина и молодой парень.
– А где они?
– Куда-то ушли. Возможно, читают трактат об этике. По крайней мере так они говорят.
– У вас есть сомнения?
– Даже не знаю. Может, и читают. Какая разница.
– Какие они, эта женщина и юноша?
Верн пожал плечами.
– Ничего особенного.
– Женщина молодая? Привлекательная?
– По правде говоря, несколько лет тому назад у меня был с ней роман.
– А молодой человек знает?
– Сомневаюсь. Сомневаюсь, чтобы она ему рассказала. Это было не очень приятно. Она была тогда очень молода.
– А вы, разумеется, были намного ее старше.
– Именно так.
– Вы и я примерно одного возраста, – задумчиво сказал Гарри Лиу. – Оба стареем. Я лысею, и у вас волосы редеют. Полагаю, что, когда вы и та девушка встретились, этого еще не было.
– Уже началось.
– Не понимаю, почему роман между молодой девушкой и зрелым мужчиной обязательно должен быть неприятен. В Китае такое сплошь и рядом. И никаких неприятностей.
– Ей не было еще и двадцати лет. Дело было в курортном городке в Новой Англии. Она приехала туда с какими-то друзьями из колледжа. Мы встретились случайно. Я подвез ее обратно на своей машине. Она не понимала, что происходит. Я завез ее в мотель и затащил в постель. Хороший способ научиться реализму.
– Ваше общество придает реализму слишком большое значение. Я обратил на это внимание, когда был в Пеории.
– Правда?
Гарри Лиу поджал губы.
– Что такого замечательного в реальном мире? Атомы и пустота. Расскажу вам одну интересную вещь. В нашем обществе нам, пожилым людям, закон запрещает разрушать фантазии молодых. Точнее, мы, наоборот, придумываем волшебные сказки, в которые они верят.
– Я об этом слышал. Ваше правительство держит ученых на коротком поводке. Они не имеют права рассказывать правду о мире. То же и художники.
– Это верно. Как в Средние века. Наша наука и искусство приспособлены к общественной необходимости. Они служат политическим интересам.
– То есть являются рабами вашей новой религии. Вы это одобряете?
– Думаю, да.
– Хотите получить целую страну детей? Хотите, чтобы они не взрослели и не знали правды о мире?
Гарри Лиу улыбнулся.
– По-вашему, мы этим занимаемся? Возможно.
– Это зло. Кто вы такие? Новая церковь с новым папой, который правит
– Да. Мы управляем ими сейчас. И надеемся, что настанет время, когда они смогут управлять собой сами. Нас уже почти нет, моих единомышленников, тех, кто знает, что мы рассказываем народу сказки. Фантазии. Те, кто придет за нами, поверят в них и назовут правдой. Они не захотят из них вырастать. Они не будут даже знать, что из них вообще можно вырасти. А я им не скажу, потому что нельзя. Таков закон. И это мудрый закон.
– Вы просто не хотите, чтобы они знали.
– Ради их же пользы. Атомы и пустота… Важны лишь социальные реалии. Их следует знать. Все прочие истины подождут. Искусство, наука. Мы снабжаем их мифами, мудрыми мифами. Как делала церковь. Наши мифы – не совсем мифы. Но они мудрые. В них есть смысл. Они помогут, когда в них будет нужда.
Верн и Гарри Лиу шли молча, никому не хотелось говорить. Наконец они подошли к огромным кучам шлака, вырытому в земле карьеру, вокруг которого все покрывал мусор и отходы фабрик и машин.
– Это конец, – сказал Верн, останавливаясь. – Отсюда дальше ничего больше нет. Можно возвращаться.
Они пошли назад.
– Ну? – не выдержал наконец Верн. – Что вы со всем этим будете делать? Теперь все ваше. Как вы поступите?
– Не знаю. Не мне решать.
– Но вы найдете этому применение? Или разрушите все до конца?
– Что-то, разумеется, будет разрушено. Нам нужны части, орудия, механизмы. Остальное будет переработано. Нам все придется изменить. – Гарри Лиу поддел носком ботинка камень, попавшийся ему по дороге. – Мы вывезем весь мусор. Снесем башни. Это место нуждается в основательной чистке. А потом в реформировании, преобразовании. Перемены должны наступить во всем.
– Ради благой цели, надеюсь.
– Благой? Благо, красота, истина. Сомневаюсь.
– Сомневаетесь?
Они поравнялись с велосипедом Гарри. Маленький китаец перебросил ногу через раму, сел.
– Я сомневаюсь в том, что подобные вещи существуют. Вспомните, что сказал ваш знаменитый судья. Пилат. Судья из Библии.
– Понтий Пилат.
– Он сказал одну очень хорошую вещь. «Что есть истина?»
– А Христос сказал: «Я есмь истина».
Гарри поглядел на него. Улыбнулся, хищно и сдержанно.
– «Я есмь истина». Точно.
По спине Верна пробежал холодок.
– Так вот оно что.
Гарри Лиу поехал прочь, уверенно держась в седле велосипеда, маленький худой человечек в линялой военной форме. Верн наблюдал за тем, как он подпрыгивает на камнях дорожки, с непроницаемым лицом сжимая обеими руками руль, уменьшаясь.
Верн повернулся, чтобы пойти назад. Но замер.
Гарри Лиу остановил велосипед. Верн озадаченно смотрел на него. Лиу пошарил в кармане. Достал что-то. Осторожно положил на землю и наступил своим кованым каблуком, вдавливая предмет в гравий. На солнце блеснули осколки.