Время тигра
Шрифт:
– Ничего, сэр. Я бросил, сэр. Это дело для дураков. Мужчина в моем положении не может себе позволять, сэр.
– Еще бы, черт побери. Как бы там ни было, мне рассказали, будто на прошлой неделе вас нигде найти не могли, а потом полумертвого подобрали в какой-то забегаловке в Сунгай-Каджаре. Откуда это идет?
– От врагов, сэр. Тут целая куча китайцев против меня, сэр. Хотели, чтоб я подделывал протоколы о происшествиях, а я не стал, сэр.
– Еще бы, черт побери. – Лицо его внезапно туго, болезненно сморщилось. –
Физиономия Нэбби сочувственно смягчилась.
– Дизентерия, сэр?
– Господи Иисусе. Куда идти?
Когда Гуд благополучно закрылся, Нэбби Адамс бешено заметался между двумя неотложными курсами действий – телефон или бутылка? Бутылка обождет. Схватил пыльную трубку. Ответил Фук Он, а Фук Он говорил по-английски.
– Алладад-хан! Где он, черт возьми? Найди его, всех найди. Пускай строятся. Гуд едет. – Обычно Транспортное бюро начинало работу около девяти, так всем было удобно. Официально открывалось в восемь. Отвечавший по телефону китаец был до сумасшествия городским и медлительным. – Пошевеливайтесь, – торопил Нэбби Адамс. – Уже едет, я вам говорю. – А когда положил трубку, из ватерклозета раздался шум спущенной воды. Нэбби снова сделал лицо к появлению Гуда.
– Лучше, сэр?
– Чертовски поганое дело. Никогда не знаешь, когда прихватит. – Гуд с облегчением сел.
– Может, чашку хорошего крепкого чаю, сэр? Я велю куки, чтоб заварил.
– Да какая от него польза, Нэбби? – (Уже лучше). – Я всю чертовщину уже перепробовал.
– Отлично подействует, сэр. Мне всегда помогает.
Гуд взглянул на наручные часы.
– Знаете, времени у нас не много. До Саван-Ленья к вам хочу заглянуть.
– Все в порядке, сэр. По-моему, у него чайник кипит. – Нэбби Адамс двинулся к лестнице, и собака за ним.
– Я вон там вижу вашего повара, – сказал Гуд. – Зачем вам наверх?
– Ох. Я думал, он постели пошел убирать, сэр. – Нэбби Адамс двинулся к кухне, велел: – Приготовь тедля туана безара.
– Сядьте, Нэбби, – сказал Гуд. – Почему у вас так дьявольски быстро бензин кончается? Перебрали пятьдесят четыре галлона, а месяц еще не кончился.
– У меня папки с бумагами наверху, сэр. Сейчас принесу.
– Да не важно. Потом посмотрю.
– Мне бы хотелось, чтоб вы сейчас взглянули. – Нэбби Адамс снова рванулся к лестнице.
– Что-то вы дьявольски суетитесь, а? У вас женщина там наверху, или что? – В этот момент из верхней комнаты донесся покаянный стон. Это был больной Флаэрти. Бог, должно быть, послал ему вкус горше горького.
– Это Флаэрти, сэр. У него лихорадка. Пойду только взгляну, не надо ли ему чего. – Нэбби Адамс решительно шагнул к лестнице. Собака ждала его, поставив лапы на вторую ступеньку, пристально глядя, с радостно болтавшимся языком. Нэбби Адамс едва об нее не споткнулся. – Разрази тебя бог, – сказал
– Так с животными не разговаривают, – заметил Гуд. – У меня у самого собака. Иди сюда, старина. – Собака его проигнорировала, следуя за хозяином с торопливым бряцанием бряк-бряк-бряк.
Наверху в своей комнате Нэбби трясущимися руками сковырнул пробку. Животворное пиво забулькало в горле. Он с отвращением швырнул пустую бутылку на койку. Потом снова спустился, чувствуя себя несколько лучше, однако в образовавшийся с утолением насущной потребности вакуум хлынуло более сильное, более острое беспокойство: долгий день, денег пет. Робин Гуд языком будет цыкать, проповедник чертов; вранье, увертки, тукай, ждущие своих денег в Саван-Ленья.
– Так вы папку с бумагами не принесли, Нэбби? – спросил Гуд.
– Нет, сэр. Думал, она наверху. Наверно, в конторе, сэр.
Прибыл чай, не слишком крепкий, но очень молочный; на бледной поверхности плавали чайные листья.
– Вы не будете? – спросил Гуд.
– Нет, сэр, спасибо, – отказался Нэбби Адамс. – Я позавтракал.
Гуд выпил чай чересчур быстро. По расчетам Нэбби Адамса капралу Алладад-хану следовало обеспечить, как минимум, еще пятнадцать минут.
– Еще чашечку, сэр? – предложил он.
– Я и эту пока не допил. Нет, пожалуй, больше не буду. Ваш бой готовит дьявольски поганый чай. Сколько вы ему платите?
– Сотню в месяц, то есть на четверых.
– Слишком. Вот когда я был в Пераке, платил за все про все восемьдесят, включая сад и мойку машины.
– В самом деле, сэр? Очень дешево, сэр.
– Ну, нечего тратить весь день на разговоры о плате за труд. – Гуд надел фуражку, медленно поднялся. – Господи Иисусе, – сказал он. – Живот болит дьявольски. Чай – мысль не очень хорошая, Адамс.
– Дайте время, сэр. Отлично поможет. Просто пару минут отдохните.
– Ладно. – Гуд снова сел. – Думаю, не стоит дергаться из-за пары минут, а, Нэбби?
Нэбби Адамс выдохнул благодарение неведомому Богу.
– Нет, сэр. Полно времени. Всего час езды.
– Полтора. Господи Иисусе. – Гуд снова отправился в туалет. Нэбби Адамс утер с лица пот серым носовым платком. Бесшумно прокрался к телефону, нашептал номер, шепнул:
– Он уже на месте? Ну, скорей разыщите. Всех ищите. Пошевеливайтесь, ради бога.
Под шум спущенной воды вошел Гуд.
– Поехали, – сказал он.
– Да, сэр, – сказал Нэбби Адамс. – Только фуражку возьму. – Медленно поднялся по лестнице, прошел мимо двери Флаэрти, слыша тихие стоны. В них была желчь, изжога. Нэбби Адамс взглянул в зеркало, прилаживая фуражку. Увидел желчно-желтое лицо, оживленное бритвенным порезом. Смертное тело.
Возникли определенные трудности с изгнанием из машины собаки. В конце концов тронулись; старая сука игриво бежала по улице кампонга, вскоре скрылась из виду.