Время Тьмы
Шрифт:
Он продолжал.
– И тогда я понял, что не принц Тир – их первая цель. О, они разделаются с ним, если смогут добраться, но поставленные перед выбором – а я дал им возможность выбирать прошлой ночью – они показали, что тот, кто им нужен, – вовсе не Тир. Это я, Джил.
– Вы? – разинул рот Руди.
– Да, – колдун отхлебнул чай, потом отставил его в сторону. Из-за занавески донесся голос Гнифта, язвительно сообщавшего кому-то, что у него стойка хуже, чем у конькобежца с деревянными ногами. –
– Но как... я имею в виду... ваша магия не может поразить их, – неловко сказал Руди. – Для них вы просто еще один парень с мечом. Вы знаете про время Тьмы не больше, чем другие. В этом смысле Тир – единственный, кто помнит.
– Я сам думал об этом, – спокойно сказал Ингольд. – И я могу лишь заключить, что знаю что-то, что еще не осознаю сам, какой-то ключ, который еще не встал на свое место. Они-то знают, что это, и заинтересованы, чтобы я не вспомнил.
Руди искренне поежился:
– И что вы собираетесь делать?
Колдун пожал плечами.
– Что я могу? Принять элементарные меры предосторожности. Но для тебя неплохо будет пересмотреть заново свое предложение сопровождать меня в Кво.
– К дьяволу с этим, – пересмотрел Руди, – вы – тот, кто должен передумать.
– Кто еще может пойти? – рассудил Ингольд. – И если бы я боялся, что меня убьют, я бы никогда не поставил это занятие на первое место. Я бы остался в Геттлсанде, разводил бы розы и составлял гороскопы. Нет. Все, что я сейчас могу сделать, это стоять в нескольких шагах перед ними и надеяться, что я осознаю, в чем заключается ответ, раньше, чем они схватят меня.
– Вы сумасшедший, – прямо сказал Руди.
Ингольд улыбнулся.
– Честное слово, Руди, я думал, мы уже уладили вопрос о моей вменяемости.
– Вы все сумасшедшие! – настаивал Руди. – Вы, и Джил, и Альда, и стражники... Как, черт возьми, получается, что меня всегда окружают чокнутые?
Старик удобно устроился среди одеял и снова взял свой чай.
– Вопрос – это ответ, Руди.
Обдумав дело в таком свете, Руди не был наверняка уверен, что он этого хотел.
Альда ждала его в своей комнате. Стражники ушли. По ту сторону черной узкой арки двери, в следующем помещении, слышен был голос Януса, спорившего с теми же торговцами. В углу спал Ледяной Сокол.
– Альда... – начал Руди, и она приложила палец к его губам.
– Я слышала, – тихо сказала она.
– Послушай... – он пытался объяснить.
Она снова заставила его замолчать.
– Конечно, ты должен пойти с ним, – ее пальцы, холодные и легкие, сомкнулись вокруг его. – Разве стоял вопрос о том, чтобы ты не пошел?
Он тихо засмеялся, вспоминая
– Но я действительно не думал, что ты поймешь, – они стояли рядом так близко друг к другу, как совсем недавно, когда в пути они обычно вместе закутывались в плащ ночью на посту. Ослабевшее желтое мерцание огня укрыло их тусклой пульсирующей тенью, и он чувствовал запах сладкой травы, вплетенной в ее волосы. – Я не думал, что кто-нибудь поймет или сможет понять. Потому что я сам еще толком многого не понимаю.
Она тихо усмехнулась.
– Он твой наставник, Руди, – сказала она. – И твоя потребность – учиться. Даже если бы я хотела, я никогда бы не смогла отвратить тебя от этого. – И она тут же подвинулась ближе к нему, противореча своим же собственным словам.
«Все мы имеем свои предпочтения, – подумал Руди и отодвинул в сторону черный шелк ее волос, чтобы поцеловать в губы. – Если надо будет выбирать между мной и Тиром, я отлично знаю, кого выберет Альда».
У нее тоже был выбор между любимыми.
Угли в очаге потрещали и погасли, послав вспышку желтого пламени и почти немедленно погрузив их обоих в более глубокую тень. Снаружи постоянный гул голосов в зале доносился, как шум потока. Руди уже обнаружил, что привык к Убежищу, шумам, теням, запахам. Он мог чувствовать вес этой каменной горы, давящей на них, как она давила тысячи лет. Но когда он опять поцеловал Альду, крепко прижимая к себе ее хрупкое тело, он осознал, как это было здорово – покой, тишина и любовь без страха.
Ее дыхание шелестело у его губ, она шептала:
– Я понимаю, Руди, но я буду очень сильно скучать по тебе.
Его рука конвульсивно сжала ее плечи. Обрывки бесед проскакивали в памяти, то, что было сказано в Карсте и в ночных лагерях вдоль той опасной дороги. Она потеряла тот мир, который знала, и все, что любила в нем, кроме своего сына. И теперь он, Руди, тоже покидал ее.
Все же она не сказала: «Не уходи».
«Она действительно любит, – удивлялся он, – если поняла эту потребность и попыталась сделать расставание более легким, чем оно могло быть».
Ничего подобного он еще не встречал.
– Альда, ты такая женщина, что встречается один раз в жизни. Я не хочу, чтобы ты была королевой. Я хочу взять с собой тебя и Тира, когда вернусь.
Но вряд ли это было возможным.
Когда она выскользнула из его объятий, натягивая плащ на плечи, исчезая в темноте далекого дверного проема, ему пришло в голову, что она даже не спросила: «А ты-то будешь скучать по мне?»
На фоне неясного свечения за грязной дверной занавеской Джил различала тени – мужчины и женщины, обнявшихся, слившихся и разделившихся. В тишине комнаты она услышала вздох Ингольда.