Время Тому Назад
Шрифт:
Судя по толщине конверта, фотографий в нём было далеко не пара штук.
– Слушай, у меня смена в баре через пять минут.
– Забирай, посмотришь, когда будет время. На обороте конверта есть мой е-мейл. Напиши, что думаешь по этому поводу.
– Ладно. Пока.
– Удачи. Береги себя, – попрощался Джо.
– И ты береги. Хотя бы, то, что от тебя осталось.
Маева выдавила улыбку на прощание и скрылась в дверях. Выйдя, она направилась к станции метро, на ходу достала из куртки сигареты и зажигалку. Вслед за ними из кармана выскользнул ключ и со звоном ударился о брусчатку.
И снова Этьен
Душ, принятый в спешке, ещё чашка кофе… Громко сказано. Чашка сублимата, залитого кипятком. Этьен вернулся к песне, с которой начался день.
«Ещё один день в череде серых дней. Я стремился за мечтой, но оказался запертым в золотой клетке…»
За окном было пасмурно, подоконник застелила серая парижская пыль. Этот город серого цвета. Незаметного серого цвета, как и подобает ловушке. Осенние пятна янтаря и коралла, густая синева долгих сумерек и позолота огней скрывают его истинное лицо. Благодаря Парижу Этьен стал музыкальным продюсером в двадцать и сполна расплатился за сбывшуюся мечту, покинув серый город. Он продолжает счёт потерям и никчёмным дням. Всего два из них – и ноги Этьена не будет в Париже.
Телефон потребовал немедленно вызволить его из-под вчерашней газеты. Лео снова искал повод пообщаться.
– Опять ты? … «Ле Шарли»? Так это же бар… Леон, ты меня настораживаешь … Ладно, выхожу.
Чёрная рубашка в белую клетку поверх футболки. Рюкзак на плече. Прямиком в прихожую. Навстречу Аделин с сынишкой на руках. Белокурый глазастый Дани протянул к Этьену ручонки.
– Пойду, проветрюсь немного, – сообщил он сестре. – Тебе привет от Лео!
– Ему тоже передай от меня. И, пожалуйста, не пропадай надолго, обязательно звони.
– Наберу, обещаю. Дани, кем станешь, когда вырастешь? Астронавтом?
Этьен взял кроху-племянника на руки, поднял и легонько подбросил к потолку. Малыш умилительно рассмеялся и с восторгом указал на сияющий светильник.
– Слушай, а пойдём вместе? – Этьену захотелось вытащить домоседку-сестру на улицу.
– Там дождь, – Адель зевнула, прикрывшись ладонью и сладко потянулась.
– Подумаешь, – Этьен поднёс Дани к люстре, потакая детскому любопытству.
– О, только не это! Аделин всплеснула руками, увидев, как Дани схватил и потянул за одну из подвесок. Люстра закачалась, пыль живописно полетела в разные стороны.
– Слушай, ты тут вообще прибираешься? – Этьен вернул ей чумазого сынишку.
– В основном переодеваю и отмываю будущего астронавта, – Адель взглянула на пыльные ладошки малыша. Уже остались следы на кофточке и штанишках.
– Ладно, не скучайте. До скорого.
Этьен расцеловал на прощание карапуза и сестру. Тёплая куртка, черные «Лакосты» на белой подошве. Миновав несколько лестничных пролётов, он вышел из дома и вдохнул осеннюю прохладу.
– День добрый, Давид, – он поприветствовал таксиста, живущего этажом выше и смолящего рядом с белым минивэном.
– Добрый. С приездом. Как твои дела? – прокашлял тот в ответ.
– Идут. Подбросишь? Что-то нет
– Куда нужно? – Давид оборвал его, не дослушав. Он не то обижался, не то сердился.
– В «Ле Шарли» на Сен-Мартан.
– Едешь отметить прибытие и не любишь подземку – парень, ты мне нравишься.
Таксист отправил окурок в урну, смахнул с капота опавшие листья и сел за руль. Высоченный и сухощавый, Давид был похож на согнувшийся старый клён во внутреннем дворе дома. Он повернул ключ зажигания и включил радио. Салон авто наполнила романтичная мелодия «Нежных слов» Кристофа. Минивэн тронулся и свернул в первый же свободный переулок. Для Давида не существовало пробок. Комбинируя одному ему известные объезды, он передвигался виртуозно быстро в любое время суток, каким бы ни был маршрут. Давид сделал звук тише и пустился в рассуждения:
– В метро нет Парижа. Его вечерних огней и весенних рассветов. Его редких снегопадов под Рождество и летних ливней. Я люблю Париж. Я люблю показывать его людям и не устаю от этого. Я люблю каждый его день. Может, потому, что начинаю понимать, все эти дни не бесконечны. Это ты пока ещё об этом не задумываешься.
– Понимаю.
Этьен старался поддержать разговор, хотя относился к Парижу иначе и предпочёл бы услышать «Нежные слова» в инструментальной версии. Мыслями он всё ещё был в Киото, удивительном уголке мира с красными клёнами и живописным небом, куда его пригласили погостить друзья.
– Моему сыну двадцать четыре, как тебе. Я привык считать, что в этом возрасте ещё не понимают жизненных ценностей.
– Дело, наверное, не в возрасте. У многих из нас есть место, к которому мы привязываемся. Это сложнее понять, если ты изначально в таком месте и никогда его не покидаешь. Но очень просто, если тебе приходится его поискать.
– Умеешь ты удивить, хоть и молод.
– А тот, кто умеет удивляться, по-настоящему любит жизнь. Так говорил мой отец.
– Красиво сказал и сына воспитал всем в пример. Вуаля, месье, «Ле Шарли», – Давид притормозил у входа в бар.
– Спасибо тебе, – Этьен полез за бумажником, протянул ему банкноту и покинул авто, прощаясь.
Ветер норовил сорвать капюшон куртки, косой дождь хлестал в лицо крупными каплями. Этьен поспешил войти в бар и задержался в дверях, ища взглядом яркий свитер Лео. Так быстрее. Сначала свитер, а уж потом его обладатель, бледный как смерть и растрёпанный как репейник. Странно, но Лео нигде не было видно.
«Хм, квест вроде завтра. Это что, пробный прогон или вообще шутка?»
Идею позвонить Лео отменил внезапный толчок. Этьен устоял и успел поймать в объятия девушку, буквально влетевшую в бар.
– Пардон, месье, я сожалею, что так…
Хрупкая незнакомка отступила и извинилась. У неё был низкий, слегка хрипловатый голос. В первые мгновения Этьен не поверил, что это говорит именно она. Не поверил, потому что её глаза не сочетались с таким тембром. Эти глаза подписали Этьену приговор, едва распахнулись перед ним – карие, с изящно вздёрнутыми уголками и драматичными ресницами.
– Примите и мои извинения. Я оказался у вас на пути.
Этьен не нашёл особых слов и улыбнулся незнакомке.