Время умирать
Шрифт:
Стоя на коленях, нагнувшись, она попыталась достать воду языком. Но ей удалось коснуться драгоценной влаги лишь кончиком языка — дальше не пускали края котелка.
Она снова взглянула на охранницу.
— Пожалуйста, помогите мне!
Но охранница снова засмеялась и прислонилась к стене, наблюдая за попытками узницы добраться до воды.
Клодия снова наклонилась и на сей раз зажала края котелка между зубов. Она осторожно наклонила его, и несколько капель просочились между губ. Удовольствие было настолько сильным, что у нее потемнело в глазах. Она пила до тех пор, пока уровень воды в котелке не опустился настолько, что влага перестала попадать в рот. Однако она еще
Зажав край котелка зубами, она осторожно подняла голову и запрокинула ее назад. Слишком быстро. Вода мгновенно заполнила ей рот, и она едва не захлебнулась. Котелок выскользнул из зубов, и вода выплеснулась ей на грудь, стекая на пол и смешиваясь там с грязью.
Охранница пронзительно хихикнула. Клодия почувствовала слезы отчаяния на глазах. Она пыталась справиться с подступившими к горлу и душившими ее рыданиями.
Тогда охранница, издевательски улыбаясь, явно намеренно наступила на кусок маисового пирога, втаптывая его в грязь, затем подхватила пустой котелок и ушла.
Клодии удалось измерить время по углу, который отбрасывал луч солнца. Казалось, день тянется вечно. Несмотря на неудобство, вызываемое наручниками, она немного поспала. Но когда проснулась, ей пришлось задуматься о том, как обеспечить себе безопасность и выжить.
Самыми навязчивыми были мысли о воде. Те несколько глотков, которые она сделала утром, не утолили жажды, и она начала понимать, что уже страдает от недостатка жидкости в организме.
— Я должна найти способ пить из этого котелка, — сказала она сама себе и почти весь день размышляла над этой проблемой. Вдруг она вскочила на ноги, да так быстро, что ударилась макушкой о потолок своей камеры. Но девушка не обратила на боль ни малейшего внимания — она нашла решение! Клодия принялась внимательно разглядывать грубые стебли слоновьей травы, которые пробивались через дыры в потолке. Выбрав подходящий стебель, она аккуратно зажала его между зубами, откусила и выплюнула на землю. Встав на колени, она дотянулась и взяла стебель в руку. К счастью, он оказался сухим и легко отломился. Она разделила его на четыре равные части длиной примерно по девять дюймов. Изогнувшись еще раз, она воткнула отломанные трубочки в земляной пол. Затем развернулась к ним лицом и взяла первую трубочку в рот. Она попыталась продуть ее, но трубка была забита мякотью стебля и грязью. Клодия отбросила ее и принялась за другую.
Вторая трубочка была закупорена лишь небольшим комочком грязи и быстро очистилась. Теперь она вполне годилась в дело. Клодия шлепнулась на спину и перекатилась на середину комнаты, все еще держа трубочку в зубах и едва не визжа от восторга.
Чувство этой маленькой победы немного рассеяло разъедающее душу отчаяние, которое уже почти лишило ее желания жить.
Она подползла к углу и тщательно спрятала свое сокровище, а затем стала думать, как же ей использовать его.
Солнечные лучи скоро перестали проникать в камеру, и на землю опустились густые сумерки, когда она снова услышала звуки за дверью. Узница забилась в свой угол, когда сержант, согнувшись, вошла в камеру. Тюремщица опять небрежно бросила на пол кусок холодной кукурузной каши и поставила рядом котелок с водой.
Она прислонилась к дверному косяку и уставилась на Клодию, ожидая, что та, как животное, на четвереньках поползет к еде. Клодия притаилась в дальнем углу ее камеры и старалась не показывать отчаянного желания пить, но она то и дело непроизвольно сглатывала, а терзающая жажда внутри превратилась в разъяренного зверя.
Видя, что заключенная не двигается, сержантша через несколько
Клодия заставила себя подождать, пока не уверилась, что сержантша действительно ушла, а не наблюдает за ней в глазок. Убедившись, что за ней не подглядывают, Клодия подползла к углу, где прятала заветный стебель, и схватила его губами. Все так же на коленях она пересекла комнату и нагнулась над водой.
Она сделала первый глоток и почувствовала, как вода тонкой струйкой просочилась в горло. Клодия закрыла глаза от удовольствия, как будто пила какой-то чудесный магический напиток. Она чувствовала, как по жилам разливается новая сила.
Она выпила большую часть содержимого котелка, продлевая удовольствие, пока не стало почти абсолютно темно, но так и не смогла заставить себя съесть липкую кукурузную массу, перемешанную с грязью.
Зажав ручку котелка между зубов, она оттащила остатки воды в дальний угол, где могла растянуть удовольствие на много часов. Она стала устраиваться на ночь, испытывая едва не ли веселье и удивительную легкость в голове, как будто выпила шампанского, а не мутной речной воды.
— Я еще могу кое-что вынести, — прошептала она сама себе. — Им не удастся меня сломать. Я не позволю.
Но ее настроение скоро омрачилось. Почти сразу, как наступила полная темнота в камере, она поняла, что совершила ужасную ошибку, оставив несъеденную пищу на полу.
Прошлой ночью приходила только одна крыса, да и та убежала, стоило только Клодии закричать. На сей раз аромат еды привлек целую стаю. Ее воспаленному воображению казалось, что вся камера кишит ужасными тварями. Вонь, исходящая от них, забивала ей нос — тошнотворный крысиный запах, похожий на запах вареных рогов и копыт. Она вжалась в свой угол, дрожа от холода и ужаса, а мерзкие твари бегали рядом с ее ногами, то и дело задевая ступни, вскрикивая и пища, борясь за крохи кукурузной каши.
Наконец Клодия не выдержала и поддалась панике. Крича, на грани истерики, она начала бешено отбиваться; одна из крыс молниеносно развернулась и вонзила острые, как бритва, зубы в обнаженную ногу Клодии. Девушка снова закричала и задрыгала ногой, пытаясь стряхнуть крысу, но острые зубы только глубже впивались в ее плоть. Но наконец ей удалось отшвырнуть крысу куда-то в темноту.
Крыса, отлетев, ударилась о котелок, в котором еще оставалась драгоценная для Клодии вода. Она услышала металлический лязг о стену камеры и плеск выливающейся на землю воды. Она подползла к перевернутому котелку и в отчаянии зарыдала.
После долгих часов ужаса и страха, когда крысы в конце концов расправились с остатками пирога и растворились в темных трещинах крыши, Клодия наконец расслабилась, вымотанная физически и эмоционально.
— Пожалуйста, Господи, пускай это прекратится. Я больше не могу.
Она повалилась на бок и растянулась в грязи, дрожа и всхлипывая, и наконец погрузилась в мрачную пустоту забвения.
Она проснулась, почувствовав, как что-то копошится в ее волосах и издает странные однообразные звуки прямо над ухом. Клодии, все еще сонной, потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять, что происходит. Она перевернулась на другой бок, и одна щека оказалась прижатой к полу. Какое-то мгновение она полежала, ощущая, как кто-то дергает ее за волосы и хрустит над ухом. И вдруг ужас вернулся с новой силой.