Время ушло
Шрифт:
— Соткана ткань большая, как туча, чтоб возвестить воинам гибель.
— Никто не погибнет! Никто, слышите вы, невозможный человек?!
— Окропим ее кровью. Накрепко ткань стальную от копий кровавым утком битвы свирепой ткать мы должны…
В руке Повешенного лежало копье. Его острие, вырванное из тела, сияло,
— Сделаем ткань из кишок человечьих; вместо грузил на станке — черепа, а перекладины — копья в крови…
— Как по-варварски мило! Да постойте же вы!
Нельзя. Лыжами моря качалась земля. И небо, спустившись ниже, открыло удару мягкое брюхо. Нужен один лишь, но меткий. Насквозь прошить бы палаты луны, вывалить туч требуху.
Это место не помнит дождей.
— …гребень — железный, стрелы — колки; будем мечами ткань подбивать!
Чудовище слышало вызов и приняло его.
— Ну что же вы такое делаете! — воскликнула Эмили, но ступить на пути не решилась. — Вас попросту раздавит.
Звук летел по металлу, но теперь в нем Повешенному слышалась не боль — ярость.
Скрежет. Стон. Вой.
Запах гари.
Пощечина ветра и вкус жизни на губах.
Горизонт растягивается, становясь тонким, как лезвие, и пропадает…
— Смелость лучше силы меча в битве героев, — сказал Повешенный.
Паровоз летел, и косы дыма свивались над массивной его головой. Они уходили в мягкотелое небо, и казалось, что это оно держит зверя на привязи.
Мигнул и вспыхнул яркий свет.
— …доблестный муж одержит победу мечом ненаточенным…
Повешенный прицелился.
— Смелому лучше, чем трусу, придется в играх валькирий.
Воздух исчез, пропуская копье.
— …лучше храбрец, чем разиня испуганный, что б ни случилось…
Чудовище улыбнулось.
— Водан!
— Викар, — услышал в ответ Повешенный. —
Оно промчалось сквозь него, сжигая, но не дотла. Оно вернуло боль и забрало страх.
Оно превратило веревку обратно в телячьи кишки, а копье — в камышинку. И верно, дерево, разрубленное молнией, вновь было можжевеловым кустом.
Только дорога осталась прежней.
— Все равно это было сущим безумием, — сказала Эмили, обмахиваясь шляпкой, словно веером. — Но я буду рада, если вы, наконец, успокоитесь. Я вот подумала и взяла на себя смелость заказать костюм… конечно, в костюме вам будет несколько непривычно, но надо же когда-нибудь прогрессировать!
— Принеси мне веревку, — сказал Викар Повешенный старухе. — И копье.
— Время ушло, — предупредила она, доставая очередную скатерть, черную, словно сотканную из вороньих перьев.
— Я не ушел.
Она кивнула и, откинув вуаль, добавила:
— За городом есть дуб.
Повешенный с трудом дождался среды. Он попрощался с Эмили, оставив ей череп — вот уж глупость и ретроградство! — а за помощью обратился к бледноликому супругу Мари.
Дуб стоял именно там, где указала старуха. Он был огромен и наг.
— Я вам завидую, — сказал Пьер — Повешенный все-таки прочел имя на карточке — примеряясь к копью. — Вы точно знаете, что делать. А я… я еще не решил. Я не хочу забывать, а помнить с каждым днем все более мучительно.
Повешенный встал на стул и просунул голову в петлю.
— Остается надежда.
Стул исчез. Петля обвила горло. А копье пробило бок, выпуская кровь, черную и густую, как песок.
— Водан… — выдохнул Викар, и призрачные крылья коснулись лица, даря упокоение.
Время забрало его с собой.