Время ужаса
Шрифт:
Fola agus cnamh an Asroth, - прокричала Фрита и бросила то, что это было, на сплетенные трупы Галлы и летучей мыши.
'Дорогой Элион, нет', - прошептала Сиг.
'Что?' шипел Дрем.
'Кровь и кости Асрота', - вздохнула она. 'Это рука Асрота'.
'Bheith ar cheann, a bheith rud eigin nua', - крикнула Фрита, и толпа перед ней присоединила свои голоса к ее голосам, зазвучавшим в зимней
'Стань одним, стань чем-то новым', - произнесла Сиг.
От сплетенных тел на столе распространился пар, огромное облако вырвалось наружу и осело на поляне. Раздался хлюпающий звук, серия сильных тресков, а затем, медленно, туман испарился, и наступила тишина.
Надо уходить отсюда, подумал Дрем. Пока все сосредоточены на этом ужасном деянии.
Но он не мог оторвать глаз от представшей перед ним картины, его тело так же не реагировало.
На почерневшей древесине лежало тело, скрюченное, как нерожденный младенец в утробе матери.
Узрите, - воскликнула Фрита голосом, не похожим на ее собственный. 'Первый ревенант!'
Медленно, пока все наблюдали в тишине, тело шевельнулось, подергиваясь, превратилось в пульсацию конечностей и крыльев, и оно встало. Гулла, но другой. Он казался крупнее, мускулистее, сила едва сдерживалась в его теле. Его вены пульсировали темным светом. Его голова дернулась, как у хищника, когда он огляделся, длинные клыки выгнулись на иссохших губах.
'Кто будет моим первенцем, первым учеником?' сказал Гулла, и даже его голос изменился, стал более глубоким, звучным, хотя и более звериным.
Ты?" Он указал на Фриту.
Она снова уставилась на него.
'Я обещана другому', - сказала она и, склонив голову, отступила назад.
Из аколитов, которые последовали за ним на поляну, выскочил человек, отряхивая плащ. Дрем сразу узнал его: Бург со шрамом на лице, предводитель Виспи.
'Выбери меня, Владыка, молю тебя о чести', - вскричал он, в его голосе звучали истерика и удивление.
Крылья Гуллы распахнулись с мощным щелчком, широко раскинулись, а затем свернулись внутрь, обхватили Бурга, притянули его ближе к Гулле, голова которого опустилась вниз, а затем Гулла широко раскрыл рот, длинные клыки сверкнули красным в свете костра, и он впился в шею Бурга.
Бург закричал - полный ужаса вопль, который постепенно перешел в слабое лепетание, постепенно сменившееся новым звуком - отвратительным, похожим на детское сосание, которое эхом разносилось по поляне, заставляя Дрема ползать по коже, словно над ним ползали тысячи пауков.
Ноги Бурга подкосились, и он упал, а Гулла подхватил его вес так же легко, как кукурузную куклу, хотя Бург все еще был в сознании,
Вздрогнув, Гулла отцепился от шеи Бурга и поднял его голову. Он поднял Бурга и положил его на стол: бритоголовый аколит дергался и дрожал, как будто его охватила лихорадка. Из колотых ран на его шее текла кровь.
Дрем, - прошептала Сиг. 'Мы должны вернуться в Дан Серен. Бирн должна услышать об этом, Орден должен быть предупрежден", - сказала она. Мы не можем искать твоего друга Ульфа, это слишком важно, слишком опасно. Судьба Изгнанных Земель зависит от того, узнают ли об этом другие".
Дрем кивнул, но на поляне воцарилась тишина, когда Гулла подозвал вперед еще одного аколита.
Нам нужен шум, чтобы прикрыть наш отход.
'Он здесь?' обратился Гулла к новому аколиту.
Фигура откинула капюшон - еще один бритоголовый фанатик, хотя этот был старше.
Это был Ульф, кожевник.
Да, мой господин, - сказал Ульф.
'Он где-то здесь', - раздался еще один голос из толпы, шагнувший вперед. На этот раз женщина, тоже бритоголовая. Дрему потребовалось мгновение, чтобы узнать ее.
Тайна, жена Ульфа, которую Дрем видел тем утром, в страхе за безопасность своего мужа.
"Покажи ему", - сказала Гулла аколитам, рассевшимся по поляне, окровавленные губы растянулись в сангвинической улыбке.
Все больше и больше аколитов стали откидывать капюшоны, все больше бритых голов, но это были лица, которые Дрем узнал. И тут его охватил страх, паралич, грозивший вывести его из строя, потому что в основном это были лица, знакомые ему последние пять лет, соседи, горожане, некоторых он даже считал друзьями.
Неужели все и все - ложь?
Похоже, здесь половина города Кергарда, - прохрипел Дрем, с трудом переводя дыхание.
ГЛАВА СОРОК ПЯТАЯ
БЛЕДА
Бледа сидел перед окном в своих покоях, ставни трещали от ветра и дождя. Позади него в очаге тлело несколько углей, которые почти догорели. Он был неспокоен, вот уже несколько дней, и не мог заснуть. Он знал причину этого, хотя ему потребовалось время, чтобы признаться себе в этом.
Я беспокоюсь о Рив.
Сколько он себя помнил, он думал только о Сираке. О своей родне, о погибших брате и сестре, о разбитой гордостью матери. Об Арконе, Травяном море, лелеющем свои обиды, о том, как они с Джин подпитывают друг в друге пламя ненависти, об их злобных насмешках над всем Драссилом, об их отвращении ко всем, кто был достаточно слаб, чтобы проявить эмоции, об их горьких мечтах о справедливости или мести, как бы вы это ни называли.
Но сейчас я беспокоюсь о чем-то - о ком-то - другом. Рив. О моем друге.