Время вестников
Шрифт:
В душе Гисборн посочувствовал ромею: на того было жалко смотреть. Рыцарь ужаснулся, увидев воочию, с какой легкостью можно управлять людьми, выведав их секреты. Какие тайны скрывал на вилле Дельфия достопочтенный патриарх, если ради их сбережения он готов обеими ногами вляпаться в несуразный заговор? Можно только надеяться, что королева Элеонора, ставшая собственницей зловещего архива, выкажет себя разумным политиком и не начнет сводить былые счеты.
Фокий сгорбился, остекленевшим взглядом уставившись между носков своих сапог – мягких, темно-коричневой замши, с серебряными оковками в виде изящных крестиков. На лице патриарха застыл ужас. Ему хотелось повернуть время вспять, чтобы рыжая девица никогда
– Хорошо, – с неимоверным усилием выдавил из себя патриарх. – Я сделаю то, о чем ты просишь…
– Вняв гласу народа и божественной справедливости, – услужливо подсказала Зоэ. – К чему так убиваться, ваше святейшество? Не вы первый, не вы последний! Знаете, как порой говорят о нашей богоспасаемой Империи? Византия, мол, сущая блудница – отдается любому, кто посильнее. Я, если признаться честно, тоже не образец добродетели. Так неужто две шлюхи не найдут общего языка?
– Не сквернословь в храме, – уныло потребовал окончательно лишенный душевного равновесия Фокий. – Побойся Господа.
И, уже от сугубого отчаяния, едко добавил:
– Но можешь не надеяться, что я обвенчаю тебя с твоим франком, схизматиком и выкормышем вероотступников! Поняла? Или такой, как ты, благословения Церкви не требуется? Живешь во грехе и не думаешь раскаяться?
Если б не высокий сан и древние традиции, его святейшество Фокий Каммон с удовольствием плюнул бы на пол.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Потрясение основ
Минувшим днем, убедившись путем несложных расчетов, что в далеком Дингуолле шумно отмечают Рождество, Дугал наведался в таверну на соседней улице, прикупив три кувшина местного вина и унылого вида копченых рыбок на закуску. Так он и отметил светлый праздник: сидя в сарае на задворках безвестного константинопольского переулка и неспешно выпивая за здоровье своих друзей и врагов, каких сумел припомнить.
После первого кувшина ужасно захотелось повидать Агнессу, что было ну никак невозможно. Скрепя сердце, шотландец решил пока воздержаться от ночных посещений покоев базилиссы. Незачем лишний раз искушать судьбу. Заодно и Агнесса получит возможность толком поразмыслить, что ей нужно от жизни. Он же как раз успеет подготовить все к тому, чтобы привести свою женщину в достойный ее дом. К примеру, подметет в сарае пол. Купит хорошую кровать взамен старого топчана, починит расшатанную дверь и приладит отвалившийся засов. Агнесса, конечно, будет до глубины души изумлена своим новым жилищем. Ей придется потерпеть. Недолго. Пока не уляжется суматоха, вызванная скоропостижной кончиной базилевса.
Что станется с Византийской империей, Дугала не беспокоило. Он хотел получить свою заслуженную награду и навсегда распрощаться с прежней жизнью. Пусть греки выбирают себе нового правителя. Пускай Конрад Монферратский лезет на освободившийся трон. Да пусть хоть Ибелина коронуют! Барон Амори уже побыл иерусалимским королем, так что и с Византией наверняка управится.
Представив сумрачного и деловитого д'Ибелина в качестве византийского базилевса, кельт захрюкал от восторга.
К выполнению сложного задания работодателя Дугал в кои веки подготовился весьма тщательно, отбросив свою обычную манеру полагаться на везение и удачное стечение обстоятельств. Замысел, простой и не лишенный определенного изящества, шотландец обдумал до мелочей. Нападения на дворец и покушения на жизнь базилевсов происходили с моря, с суши, из дворцовых зданий.
Несколько ночей подряд скотт преодолевал намеченный путь, оставаясь никем не замеченным и изучая все препятствия, могущие помешать ему выполнить намеченное. Палатийской страже в жизни не пришло бы, что опасность грядет сверху. Перебираясь с крыши на крышу, Дугал беспрепятственно добрался до здания, которое для простоты именовал «Домом с золотыми конями». Набросил на крутую шею позолоченного изваяния тонкую черную веревку. Спустился, встав на узкий карниз, и беззвучно прошел по нему, тенью заглядывая в зарешеченные окна. Отыскав нужное, застыл, слившись с резным обрамлением проема.
Вызолоченная решетка, изображавшая ветви и цветы, как Дугал уже убедился, была скорее украшением, нежели серьезной защитой от проникновения внутрь. С помощью нехитрых инструментов будет просто отогнуть пару вычурных лепестков, соорудив узкий лаз – как раз такой, чтобы впору протиснуться.
В богатом покое, не подозревая о присутствии незримого соглядатая, занималась своими делами будущая жертва. Беседовала с подобострастным типом, выряженным, что твой фазан по весне, что-то черкала на пергаментном свитке, листала книгу. Затем прошествовала в соседнюю комнату, опочивальню, куда спустя малое время слуги провели девицу под покрывалом – не Агнессу, другую.
Ничего безумного в облике и манерах здешнего императора Дугал не приметил. Да, старик, но вполне крепкий для своих преклонных лет. Наверняка способен в случае чего постоять за себя. Малость гневлив не по делу и излишне суетлив, но какими мы будем в его немалые годы? Ворчит, пыжится, решает судьбу Империи и подданных, не ведая, что ему отпущено всего две жалких недели жизни. Какие-то самоуверенные франки вынесли приговор – ибо зажившийся на свете базилевс мешает их планам.
Пару дней спустя после этого тайного визита Дугал вновь встретился со своим патроном – все в тех же термах на улице святой Харисины, поскольку беседа намечалась обстоятельная и неторопливая. Барон Ибелен, выслушав соображения подчиненного относительно предстоящего действа, одобрительно кивнул и лично вручил Дугалу малую запечатанную склянку с плескавшейся внутри бесцветной жидкостью, пояснив притом:
– Будь крайне осторожен с этой склянкой. Внутри, как ты понимаешь, яд. Очень дорогой и, что более важно, исключительно редкий. Для твоего замысла – изящного, должен признать, и оригинального – подходит как нельзя лучше. Вынув пробку, просто поднеси флакон под нос жертве и сосчитай до двадцати. Все, дело сделано. Склянку после этого запечатай накрепко и потом выкинь подальше, лучше всего в море. Да сам постарайся не вдохнуть. Все понял?
– Чего ж непонятного, – буркнул Мак-Лауд. – Открыл, подержал, закрыл, выкинул. Средство-то проверенное? Не в порту куплено? А то, может, продали вам добрые византийцы колодезной водички за полста номизм…
Ибелен уставился на глумливца немигающим взглядом.
– Не номизм, а безантов, – мрачно сказал он. – И не в порту, а… в общем, где я его раздобыл, тебе знать не нужно. Хороший яд, надежный. Только проверить в самом деле невредно. Хочешь понюхать?
Мак-Лауд отшатнулся от сунутой ему под нос склянки, как от живой гадюки. Ибелен осклабился.
– Ладно, уговорили, – проворчал шотландец, со всей осторожностью укладывая драгоценную посудину в пояс. – Эх, ваша милость… Сделали из меня какого-то ассассина… На что только не пойдешь ради святого дела!