Время вестников
Шрифт:
– Ничего мы не слышали, – удрученно признался фон Райхерт. – Да и откуда бы? Новости путешествуют неспешно. Мы сидели на Кипре, потом две седмицы плыли в Константинополь… Кстати, где ты потерял Мак-Лауда?
Англичанин язвительно хмыкнул:
– Я его не терял. Это он улизнул своими кривыми тропами. Месяц назад эта ходячая кельтская неприятность была в Столице и натворила изрядных дел. Надеюсь, у него достало ума ради собственной же безопасности покинуть Империю. Ничуть не удивлюсь, если он вновь попадется вам навстречу – там, где вы меньше всего этого ожидаете. В Иерусалиме, причем в качестве ближайшего доверенного лица султана Саладина. Или
«Гм, – Гунтеру вспомнились подозрительные обмолвки мадам Элеоноры относительно их диковатого спутника, казавшиеся бредовыми рассуждения Сержа Казакова о тайных службах Средневековья и закулисных игрищах. – И еще раз гм. Неужели Серж, что называется, угодил в самую точку? С самого выезда из Лондона рядом с нами находился человек, осуществлявший какую-то свою миссию и преспокойно водивший нас за нос? Но… но этого просто не может быть! Это же XII век, простота нравов, Крестовые походы! Откуда тут взяться секретным департаментам, разведчикам и двойным агентам?»
– Хочу вам кое-что вернуть, кстати, – Гай отошел к стоящему в углу пузатому шкафчику. Побренчал ключами и, вернувшись на место, уронил на столешницу два увесистых кожаных мешочка. Очень знакомых мешочка – тех самых, в которых отправившаяся в путь компания авантюристов некогда хранила позаимствованные сокровища Уильяма Лоншана, несколько пригоршней драгоценных камней. – Мне они теперь ни к чему, а вам в дороге лишние деньги пригодятся.
Приглушенно скрипнула, отворяясь, толстая дубовая створка, скругленная поверху. Мессир Гисборн, даже не оглядываясь, поднялся со стула, его собеседники тоже привскочили – ибо в комнату вплыла женщина. Высокая и тонкая девица, облаченная в европейское платье-сюрко светло-зеленого бархата, с небрежно переброшенной через плечо длинной косой темно-рыжего цвета, украшенной низкой золотых монеток. Когда она вошла в пятно свечных отблесков, фон Райхерт разглядел решительное скуластое личико, голубые с прозеленью глаза и изогнутые в легкой усмешке тонкие губы. Девица преспокойно оглядела присутствующих, пальчиком небрежно стукнула Гая по плечу – садись – и встала позади его кресла, облокотившись на резную спинку.
– А, – растерянно пискнул Мишель, на сей раз сообразивший быстрее германца. – Госпожа…
– Зоэ, – металлический голосок был из числа тех, что не скоро забудешь. – Кирия Зоэ. Или Склирена. А вы друзья Гая, о которых я многое знаю понаслышке, и заодно посланцы Ричарда Плантагенета. Гай уже поведал вам о нашем увлекательном путешествии через Лангедок? И по своей всегдашней скромности наверняка умолчал о собственных подвигах?
– Зоэ, – укоризненно протянул англичанин. – Много ли их было, тех подвигов?
– Уж поверь, мне лучше знать, – весело хмыкнула девица. Без торжественного наряда и парадной маски на лице императрица Византии предстала самой обычной женщиной, хозяйкой, вместе с супругом принимающей гостей. Впрочем, через миг впечатление мирного добродушия пропало, ибо кирия Зоэ деловито осведомилась: – Ну, а теперь, когда встретившиеся друзья перемыли косточки всем знакомым, я бы хотела узнать у очевидцев – что стряслось на Кипре? Исаак Комнин, конечно, весьма ценный подарок, но я бы желала получить обратно и свой законный остров. Или я могу с ним смело распрощаться? Или нам придется выкупать у франков наше же владение? Вы говорите, говорите, не стесняйтесь. На самом деле я не столь кровожадна, как кажется на первый взгляд. И еще не обзавелась привычкой карать гонцов за дурные вести.
Насчет
Осторожная речь германца была воспринята благосклонно, хотя и недослушана до конца. Миледи Зоэ оборвала его рассуждения на полуслове:
– Понятно. Ваш король совсем не прочь меня ограбить, да только мы будем настойчиво возражать. Вот еще одна забота, словно нам своих недостает. Впрочем, кое-какие хлопоты я охотно свалю на вас, – она хихикнула, показав мелкие острые зубки, – у нас тут сидят посланцы Барбароссы. Покойный базилевс в помрачении рассудка отнесся к ним весьма резко, бросив за решетки Влахерны. Теперь они на свободе, и вам в ближайшие же дни придется с ними встретиться. Узнайте, что им понадобится для их великой армии, составьте перечень, известите… Гай, кому поручено заниматься вопросами снабжения франкской армии и вообще Крестовым походом?
– Вранасу из военного ведомства, – незамедлительно откликнулся рыцарь. – Им отвели бывшее здание квартального суда у… как его… у ворот Милия. Со всеми вопросами и хлопотами – туда. Я лично наведаюсь и наору на тамошних писцов, чтоб шевелились резвее. Иначе они будут вымогать бесконечные подачки и перечитывать всякий пергамент по десяти раз кряду. Традиции, чтоб им пусто было…
«Гай и в самом деле оказался здесь на своем месте, – в который раз удивленно отметил про себя фон Райхерт. – Доблестный английский паладин ехал освобождать Гроб Господень, а сделался приближенным базилиссы. Коли они с миледи Зоэ поженятся, Гай что, станет византийским императором? Если отец Колумбан, говоря о „разных дорогах“, имел в виду именно его, то святой отец еще слабо выразился… Зато я теперь должен ломать голову: как эдакий феномен скажется на мировой истории и скажется ли?»
Визит в Палатий затянулся почти до наступления темноты. Здешние порядки строжайше воспрещали любым визитерам, особенно иноземцам, оставаться во дворцах на ночь – и после церемонии прощания прибывший эскорт стражи с топотом и звоном повел гостей по запутанным коридорам и полутемным залам к выходу. Мишель, удостоенный чести поцеловать тонкие пальчики императрицы Зоэ, пребывал в задумчивости, спросив:
– Как думаешь, мы больше их не увидим? Ни Гая, ни мадам Склирену?
– Разве что издалека, – предположил Гунтер. – На каком-нибудь торжестве. У них теперь своя жизнь и своя судьба, у нас – своя.
– Сколь удивителен Божий мир, – заключил нормандец. – Жаль, Гай так и не побывает в Иерусалиме.
– Кто знает? – пожал плечами барон Мелвих. – Тебе доводилось слышать о том, что раньше, лет пятьсот тому, Палестина была владением Византии? Вдруг миледи базилисса вздумает отвоевывать свои земли обратно?
– С нее станется, – де Фармер тихонько хрюкнул. – Решительная особа, по всему заметно.
У выхода из Палатия гостей поджидал сюрприз: повозка, в которой громоздилось несколько внушительного вида сундуков. Позевывающие слуги, державшие в поводу коней франков, охотно растолковали, что сие – дары светлейшей базилиссы иноземным посланцам. Древняя традиция, отказываться не принято.