Время Волка
Шрифт:
– Он по-оразительно то-очно инто-онирует, – восхищался Лёня, пока они стояли в очереди за верхней одеждой.
– А вы разбираетесь в музыке, – вдруг заметила Мария. – Вы музыкант?
– По-очти, – уклончиво ответил Лёня, замечая, как всё больше разгорается интерес в её глазах. – Я игра-аю на фо-ортепиано и…
– Номерок! – требовательно перебила его гардеробщица.
Он протянул сразу два номерка, свой и Марии. Гардеробщица подала ему сначала каракулевую шубку, которую он неловко надел на плечи девушки, а потом вынесла его пальто.
– Пришейте петельку, молодой человек! – сурово
Лёня с тоской подумал, когда он будет-то, следующий раз, и бездумно влез в рукава.
– По-ойдёмте?
Он обернулся к Марии и увидел, как переменилась она в лице. С какой брезгливостью рассматривала его старое пальто, болтавшееся на тощем Лёньке как на вешалке.
– Так где вы учитесь? – уточнила она. – В консерватории?
– Не-ет, я го-отовлюсь по-оступать, – торопливо пробормотал он. – Я ра-аботаю в «Е-елисеевском».
– Продавец? – фыркнула девушка.
– Ра-абочий на скла-аде.
– Понятно…
Они вышли на улицу, Лёня собрался проводить её до метро – ему, кажется, предстояло добираться домой пешком, последние деньги были потрачены в буфете. Но Мария решила иначе.
– Ну что ж, до свидания, рабочий на складе Лёня, – насмешливо проговорила она. – Теперь я вспомнила, где вас видела. Это ведь вы продали мне билет?
И Лёня понял, что не нужно её провожать до метро и договариваться о новой встрече (а он-то, дурак, уже представлял, как они будут вместе, хотя бы изредка встречаться вот тут, в театре). Он словно почувствовал дистанцию, разом возникшую между ним, «деревней», и этой городской девочкой, которую мог бы заинтересовать театрал в костюме, но не рабочий склада, пусть даже знаменитого «Елисеевского», в болтающемся на костях пальто. И дело в кои-то веки было даже не в заикании.
– До-о сви-идания.
Домой он добрался за полночь, все уже спали, так что Лёня беспрепятственно прошёл в ванную и стоял под душем долго-долго, приводя в порядок мысли и пытаясь успокоиться. Это было его первое знакомство с совершенно иной Москвой и иной жизнью, с женщинами в красивых платьях с глубокими вырезами и блеском театральных лож, с восхитительной музыкой и соблазнительными пирожными в буфете, с восторженными аплодисментами и жадными взглядами обезумевшей публики. Жаль только, что закончилось оно так банально и глупо. Впрочем, он сам виноват, сам. Нужно было больше молчать и раньше исчезнуть, как таинственный Мистер Икс.
* * *
– И что ты наделал? А ещё врач называется! Боря, ты с ума сошёл?
Полина в ужасе смотрела на пустую бутылку из-под коньяка и дремлющего в кресле Волка.
– Среди бела дня, Боря! Ему же вообще пить нельзя!
– Всё ему можно, – проворчал Борис, аккуратно задвигая ногой вторую наполовину опустошённую бутылку подальше под стол, куда успел её засунуть за секунду до появления жены. – Не шуми, а то он проснётся, и всё повторится сначала. У Лёньки стресс, ему нужно расслабиться.
– А ты что, психолог по совместительству? Кстати о работе, ты как в таком виде собираешься ехать в больницу? – продолжала возмущаться Полина, однако убавив громкость.
– Не поеду
– Боря, так нельзя! Если у Лёни проблемы, их нужно решать. Делом, а не алкоголем!
– Поля, успокойся! Уже решаем. Мирон отзвонился, он держит ситуацию под контролем. Там обнаружились какие-то новые подозреваемые, опрашивают свидетелей, потом ещё будет заключение судмедэксперта, словом, это всё надолго. А Лёньке надо прийти в себя, подальше от чужих глаз. Не дай бог, журналисты что-то унюхают. У него ещё концерты запланированы, а какие концерты, когда он в таком разобранном состоянии и запинается на каждом слове?
– Вы хотя бы Наталью предупредили?
– С каких пор ты за неё переживаешь? Вы снова подруги, я что-то пропустил?
Поля покачала головой и стала собирать с письменного стола мужа грязную посуду: бокалы из-под коньяка, бутылку и наполненную до краёв пепельницу.
– Она имеет право знать, где он и что с ним, вот и всё.
– Она дала ему по морде в СИЗО, устроила отвратительную сцену при посторонних!
– Безосновательно, конечно, – ядовито заметила Полина и вышла из комнаты.
Вернулась она с пледом и подушкой. На вопросительно поднятую бровь мужа пожала плечами:
– Если он не в состоянии дойти до гостевой спальни, то пусть хотя бы не простудится. И на твоём месте я бы вызывала Настасью. Она, как никто, умеет приводить его в чувство.
– Женщины, коварство ваше имя, – продекламировал Борис, наблюдая, как Поля заботливо подсовывает под голову спящего друга подушку и укрывает его пледом. – Предупреди жену и вызови любовницу – и это говоришь мне ты. Интересно, как бы ты себя вела, будь на месте Лёньки я.
– Убила бы, козла, не раздумывая, – спокойно ответила Полина.
* * *
Посещение Театра оперетты оставило в душе Лёньки неизгладимые, но двойственные воспоминания. С одной стороны, – разочарование и несбывшиеся надежды в лице Марии, а с другой, – блистательный «Мистер Икс» с его глубоким волнующим голосом, так органично ложившимся на музыку, вызывающий сумасшедшую реакцию у публики. Лёня всерьёз заинтересовался Георгом Отсом. Получив следующую зарплату, тут же взял билет в кино и посмотрел уже полную версию «Мистера Икса» на экране. Потом удалось подработать за приболевшего грузчика ночной смены и приобрести пластинку Отса.
Проигрыватель в доме отца имелся, Лика постоянно гоняла на нём пластинки со сказками, причём имела дурную привычку поставить пластинку фоном и не слушать. Лёню вообще раздражала её манера создавать шум. Она могла включить проигрыватель и телевизор одновременно, и в этой какофонии звуков делать уроки. Поэтому пластинку он слушал исключительно в те редкие часы, когда оставался дома один, обычно это случалось в выходные, если Ангела вытаскивала мужа и дочь в театр или на очередную выставку. Лёню никогда с собой не звали, видимо, не предполагая, что ему может быть интересен театр. Они даже не представляли, насколько он заинтересовался театром, особенно опереттой.