Время волка
Шрифт:
— Да, я был в лесу. И верю, я знаю, где вы были в день вашего происшествия. Вы упали не перед замком, а здесь, — он показал один из её рисунков округлой каштановой рощи. — Это место находится недалеко от Ле Бессет перед небольшим склоном. Здесь, вокруг каштаны, камень матрон, всё как на вашей картине!
Изабелла смущённо рассматривала второй эскиз, неуклюжий рисунок из сказки. Томас скопировал его, и теперь она держала рядом его портрет. На мгновение девушка почувствовала себя обокраденной, оттенок страха
— Вероятно, вы охотно выхватываете у предметов их тайны?
— Если это поможет делу, то да, — серьёзно ответил он. — И? Вы помните?
— Нет, — это была правда. Поляна была мимолетной картиной из его мечты, ничего более.
Томас, кажется, был разочарован.
— Вероятно, вам поможет кое-что другое, что восстановит вашу память. Старый, седоволосый образ, который вы описали на окзитанском языке под рисунком. Это мужчина, который говорил с вами? Я преследовал его в лесу. Вы готовы посмотреть на него?
Всё противилось в ней, но Изабелла задержала дыхание и кивнула. Он медленно повернул рисунок и показал ей обратную сторону. В первый момент её сердце подпрыгнуло, сверкнуло смутное узнавание, но темнота не рассеялась.
— Я не знаю точно. Он кажется мне знакомым, но в моих снах всегда присутствует челюсть с острыми зубами.
Томас кивнул, как будто ожидал это возражение.
— Я считаю, что некоторые впечатления смешиваются. Вероятно, вы видели этого мужчину, может быть, он нагнулся над вами. И здесь это повисло на его шее. Снизу это выглядело как гримаса с острыми зубами.
Он тихо прищёлкнул, когда поднял вверх что-то обеими руками. Потом это зависло перед ней как улыбка зверя: кожаный шнурок, на который были нанизаны дюжина сомкнутых волчьих зубов. Это было удивительно простое объяснение, и она была почти разочарована.
— Всего лишь человек?
Томас криво улыбнулся.
— Надеюсь на это. Всё другое перевернуло бы мой мир с ног на голову. Да? — в его голосе затеплилась надежда, что, казалось, она излучала тепло. — Это он: вы также говорили, что у бестии есть имя. Как его зовут?
Она закрыла глаза и лихорадочно искала в сумраке своих кошмаров.
— Я не знаю, я... только лишь знаю, что упала с лошади. Я попыталась подняться, но ушла не далеко. Моя лодыжка была вывихнута и я потеряла ботинок.
— Ботинок? Как он выглядел?
— Чёрный зашнурованный ботинок с тёмно-красным каблуком.
— И тогда?
— Потом был шёпот. Когда я грежу во сне, то слышу, что зверь говорит со мной, но когда я просыпаюсь, ничего не помню.
— Это не плохо, — бормотал Томас. — Имеются другие исходные данные, и мы можем...
— Вы ведь всегда вспоминаете об этом в своих снах? — упомянула она ему.
Тень боли
— К сожалению, в каждом из них.
— Что вам снилось, прежде чем я вас разбудила?
— Мертвецы, — ответил он помедлив. — Бедная Мергерит, маленький Мартин и женщина, гроб которой стоял в Сог. Они каждую ночь спрашивают меня, что произошло. И не оставят меня в покое до тех пор, пока я не скажу им, что их убило – или кто.
— Таким образом, вы до сих пор слышите шёпот призраков.
Казалось, он так расстроился, что, не смотря ни на что, Изабелла улыбнулась. Потом Томас тоже скривил рот в кривой ухмылке.
— Поймали, — сказал он. — На это у меня нет никакого ответа, — некоторое время он задумчиво смотрел на листы в руке, потом развернулся к ней. — Мадемуазель, я могу посмотреть на вашу щеку?
— Что вы хотите?
— Я знаю, это звучит нагло, но я должен знать, есть ли у вас похожие травмы как у Маргерит.
Изабелла возмущённо качала головой.
— Как вы думаете, почему мой брат прячет меня здесь и никто не может увидеть меня до тех пор, пока всё не зажило? И вы хотите увидеть мои шрамы? Вы сразу сделаете рисунок!
— Я всё же говорил, что вы можете мне доверять! — ответил он с той мягкостью, которая снова полностью застала её врасплох. «Как будто боролась с мечом с кем-то, кто был совсем не вооружён».
— И даже если это так, — шептала Изабелла. — Вы серьёзно думаете, что я покажу чужаку своё изуродованное лицо?
— Ничто не может вас изуродовать, — почти удивлённо ответил он. Это не было лестью, Томас говорил настолько откровенно, что всё её возмущение пропало. И девушка почувствовала, что настоящей причиной отказа было то, что ей было не безразлично, находит он её красивой или уродливой.
«Как будто это имело бы значение!» Изабелла увидела перед собой мёртвую девушку на поле и ещё много других девушек – убитых или раненых, и вместе с тем, лишённых какой-либо защищенности. «И я принадлежу к ним. С той ночи».
Томас молчал и совершенно не пытался её убедить, и Изабелла поняла, что он хорошо сражался, но другим оружием: с его упорством, с терпением и страстью, проникая в суть тайны, которая почти пугала её. И, конечно, это был тот момент, в который она пыталась решиться и просто ему доверять.
Изабелла взялась за ожерелье и решилась. Шёлк скользнул с её волос. Она собрала всё своё мужество, потом перекинула тяжёлую завесу своих волос на другую сторону шеи. Изабелла подготовила себя к тому, чтобы выдержать то же брезгливый ужас, который не могли скрыть брат и врачи. Но Томас выглядел только обеспокоенным и немного грустным.