Время все решит за нас
Шрифт:
***
Я не помнила, что такое отцовская ласка, потому что была слишком маленькой, когда умер папа. По рассказам мамы, он сильно болел, и вскоре его не стало. Спустя несколько лет в нашем доме появился Виктор, а через год родилась Маша. С тех пор, как я пошла в школу, отчим начал выказывать на мне свое недовольство. Я стала замкнутой, необщительной, никого к себе не подпускала. Втемяшила в голову, что другие тоже могут оказаться такими жестокими. Боялась открыть душу и получить плевок.
Но все изменилось, когда в нашем классе появился
Прошли годы. В день своего совершеннолетия я рассказала Максиму о своих чувствах, и у нас завязались отношения. Это были времена, когда мы жалели, что в сутках всего двадцать четыре часа. Расставались только за тем, чтобы выспаться, и снова бежали друг к другу. Иногда даже поесть не успевали. И все было хорошо до тех пор, пока Макс не уехал на Север. Там он поступил в университет, и наше общение постепенно сошло на «нет». Вскоре до меня дошла весть (через наших общих знакомых), что Макс нашел другую. Я пыталась дозвониться до него, но бесполезно. Предательские гудки рвали душу на части…
Отворив дверь местного кафе, я скрылась за ней от любопытных взглядов местных бабулек на лавочке у входа, не пропускающих ни одной сплетни. Огляделась. Небольшой зал кафешки был уставлен квадратными столиками. На белоснежных скатертях стояли вазочки с искусственными полевыми цветами. Окна закрывали легкие полупрозрачные занавески. Максим сидел за вторым от окна столом и пил кофе. Я на несколько секунд замерла, словно зависла, невольно залюбовавшись его брутальной внешностью. И, усмирив последние сомнения, подошла.
– Я знал, что ты придешь, – уверенно произнес Макс и поднес ко рту чашку.
Надо же, какой самоуверенный!
– Удивительно! Я сама до последнего момента не знала, приду ли, – сказала я, снимая пальто. – Надеюсь, не пожалею о своем решении.
Я присела за стол.
– Не пожалеешь. Тем более что отступать некуда. Билеты уже у меня.
– Я еще не сказала, что еду. С чего ты вообще взял, что я вот так все брошу и поеду на какой-то там Север? С тобой… Может у меня муж есть.
– Нету, – лениво произнес Саранский.
– С чего ты взял?
– Кольца нет, – он бросил взгляд на мою ладонь, лежащую на столе. – Отпечатка от него тоже.
– Наблюдательный, значит. – Я спрятала руку под стол. – Где я буду жить? У вас там хоть отели есть?
– Конечно, есть! Рит, ты не волнуйся. Все будет нормально. – Он запустил пальцы в аккуратно подстриженные темно-русые волосы и прошелся вдоль виска. – Я сниму тебе квартиру. Ты главное ничего не забудь. Возьми побольше теплых вещей. У нас холодно, – улыбка озарила его лицо. – Поезд завтра в полпятого
– Хорошо. Я тогда пойду сумки собирать?
– Иди, – улыбнулся Максим.
Глава 3. Иногда они возвращаются
Поезд тронулся, позади осталась родная Талица. Я с грустью проводила взглядом здание вокзала и взяла газету. Пробежалась по строкам. Ритмичный перестук колес навевал размышления. Макс сидел напротив. Я чувствовала, что он смотрит.
– Деньги девать некуда? – сказала я, отложив газету.
Он приподнял бровь, будто не понимая вопроса, пришлось уточнить:
– Обязательно было тратиться на люкс?
– А что? Тебя это беспокоит? – озорная улыбочка появилась на его лице. Он подсел ко мне.
Тело встрепенулось россыпью холодной дрожи, когда Макс взял мою ладонь в свою.
– Я тоскую по тем временам, – разоткровенничался он. – Тогда все было проще. Мы радовались каждой минуте, проведенной вместе. Помнишь, как не хотели расставаться? Стояли у подъезда и не выпускали друг друга из объятий. Было прохладно, зубы стучали, а мы все не могли отпустить друг друга. Вот это были времена. Сейчас все по-другому. Нет той легкости… Жизнь изменилась, мы изменились. Скоро превратимся в ворчливых стариков и будем портить жизнь детям и внукам, – усмехнулся Саранский.
– Да уж, – я представила эту картину.
– Рит, почему мы тогда расстались?
– Ой, давай не будем об этом? Думаю, ты сам прекрасно помнишь. Да и вообще, прошла любовь, завяли помидоры, – я будто отошла от гипноза и вытащила ладонь из руки Макса.
– Но ведь всегда можно начать сначала.
Эта фраза будто парализовала меня. Я замерла, затаила дыхание. В памяти пронеслись наши ночные прогулки. Нежные руки Максима обнимали меня, губы ласково шептали слова любви. «Я люблю тебя», – сказанные им тогда три слова зазвучали в голове, будто Макс произнес их только что. Его голос забыть невозможно, стоит хоть раз услышать. Он как наркотик: хочется еще. Именно поэтому я до сих пор вздрагиваю, когда слышу этот тембр.
Саранский снова коснулся моей руки. Я посмотрела ему в глаза, не зная, что сказать. Мне были не понятны собственные чувства. Возвращение Максима выбило из колеи, лишило покоя. Сердце трепыхалось в груди, как насекомое, попавшее в паутину; в висках стучало. Тело сковывала дрожь, а во рту пересохло. Почему я ощущаю себя той восемнадцатилетней Ритой, которая боролась за свое счастье до последнего?
Как глупо! Те времена позади, любви больше нет. Аж восемь лет прошло с тех пор!
Максим сильнее стиснул мою ладонь, нежно поглаживая большим пальцем по тыльной стороне. Мы будто находились вдвоем в движущемся поезде. Мир, словно замер, сжался до размеров вагона. Я не сводила взгляда с лица Саранского, мысленно касаясь подушечками пальцев каждой морщинки, каждой родинки. Воспоминания затмили настолько, что я не заметила, как его губы оказались совсем близко. От поцелуя нас разделяли буквально сантиметров десять, которые мне хотелось сократить. Стереть ненужные границы. Мой рот приоткрылся навстречу губам Максима, но тут заскрипели тормоза, поезд дернулся и начал останавливаться… Я пришла в себя, словно очнулась от помутнения, и уставилась в окно. Там, за стеклом, уже рассветало, но мрачные тучи заволокли небосвод, предвещая дождь.