Время Вьюги. Трилогия
Шрифт:
«То, что у нас было, навсегда останется со мной. Даже если потом ты не будешь любимым, знай, я тебя любила. Я сегодня вечерним поездом уезжаю в Рэду и забираю с собой наши лучшие дни. Никогда не ищи меня и не забывай меня. А.»
Дэмонра с отвращением разглядывала смоченную то ли водой, то ли слезами записку, словно взятую из дурного бульварного романа. «Люблю тебя», «наши лучшие дни», «никогда не ищи меня»… Дэмонра с трудом могла вообразить, что бы она сказала на месте Абигайл, но она точно знала, что уж этого бы не сказала ни при каких обстоятельствах.
«Уезжаю
«Он никогда не видел почерка Наклза. Я напишу ему от его имени, вышлю денег — много денег, чтоб оскорбленная гордость не взыграла — и все будет забыто. Гребер ее закопает. Я закрою царапины ковром…»
Наклз в кресле тихо застонал. Дэмонра тут же выпустила записку и обернулась к нему.
Маги, только что вышедшие из Мглы, всегда выглядели плохо. Наклз походил на человека, которого кто-то шутки ради окунул лицом в муку, такой он был бледный. Его глаза беспомощно шарили по стенам и потолку. Красный клубок упал на пол и покатился к порогу. Дэмонра подхватила его и положила на кровать, потом взяла мага за руку. И только тогда увидела глубокие царапины на тыльной стороне ладони. Фарэссэ раскрасила ее не хуже кошки, когда она выворачивала руку.
— Дэм, что ты здесь делаешь? — слабым голосом спросил маг.
— Я приходила напиться, — пробормотала нордэна, пряча руки за спину. Впрочем, у Наклза, наверняка, так мутилось в глазах, что царапин он бы не разглядел.
Маг тихо, невесело усмехнулся.
— Пришла б ты часа три назад, напились бы вместе. — Наклз лениво кивнул куда-то в сторону кровати. Дэмонра заметила стоящую у ножки бутылку отличнейшего коньяка. Пустую. — Чтоб я сдох, моя голова, — тем временем сообщил маг. — Она взорвется, да?
— Нет. А… а что случилось, Рыжик?
— Ничего.
— Это… это из-за Абигайл? — сиплым шепотом спросила Дэмонра.
Наклз чуть ли не впервые на ее памяти страдальчески сдвинул брови:
— Да бесы с ней, пусть едет…
— Едет? — не поняла Дэмонра.
— Она уехала с мужем. Понимаешь, буржуазная мораль — такая хитрая штука… Как наставить мужу рога с залетным магом — да пожалуйста, а как потом развестись и выйти замуж за этого самого мага — ни-ни… Грех перед Создателем, да и соседские кумушки не оценят… — Наклз хрипло рассмеялся. Конечно же, он был пьян. И — редкий случай — говорил то, что думал. — Ты можешь объяснить мне, где тут логика?
— Она не зашла попрощаться? — на всякий случай спросила Дэмонра, глядя в сторону. Наклз, по-видимому, не имел понятия о том, что произошло в его доме меньше часа назад. Это было
— Как же. Но записку прислала. В дополнение к исповеди на семи листах, но ее — исповедь, в смысле — я уже сжег.
«А вот записку я тебе сжечь не дам, на случай, если мне понадобятся вещественные доказательства», — подумала нордэна.
— И… и давно ты празднуешь ее… отъезд?
— А который час?
— Без десяти двенадцать.
Маг поморщился.
— Ну, праздную я с пяти вечера, как вернулся и прочитал. Меня выбросило во Мглу, я несколько потерял счет времени… Зараза, моя голова. Ненавижу коньяк…
— Давай-ка в ванную. А я сделаю тебе крепчайшего чаю. Может, полегчает, — тихо сказала Дэмонра, все еще не веря своей удаче. Потом помогла Наклзу спуститься вниз — на лестнице он вел себя совершенно спокойно, потом долго — минут двадцать — плескался в ванной. До нордэны периодически долетало недовольное фырканье, перекрывавшее шум льющейся воды, и беззлобная брань на рэдди. Убийца бы так не смог. Конечно, он не толкал Абигайл с лестницы.
Не то чтобы Дэмонра считала Наклза сугубо неспособным ударить или тем более убить женщину. Она как раз понимала: он достаточно умен и достаточно безжалостен, чтобы в случае крайней необходимости сделать почти все, что угодно. Наверное, он мог бы ударить Абигайл — в конце концов, она ему лгала и, когда обман раскрылся, вышло очень некрасиво. Наклз был брезглив и не терпел некрасивых историй. Но он совершенно точно не мог бы толкнуть ее с лестницы, а потом спокойно пойти в ванную и ругать там коньяк.
В ту ночь Дэмонра напоила мага крепчайшим чаем, уложила в гостиной на диван, часа два рассказывала о том, что все бабы — дуры, с примерами и иллюстрациями из жизни. А в виде завершающего аккорда, скормила ему две таблетки снотворного, совершенно серьезно утверждая, что после бутылки коньяка утром лучше не просыпаться и оттянуть свидание с суровой реальностью хотя бы до обеда.
В восемь утра Гребер, вернувшийся из своих ночных странствий с красными глазами и трясущимися руками, получил пол-литра даггермара и приказ караулить сон мага. Дэмонра отправилась домой, пошатываясь от усталости, нашла в одной из комнат ковровую дорожку, оставшуюся еще с тех славных времен, когда ее родители были живы — нордэне осталось только удивиться, почему моль побрезговала таким деликатесом — с помощью дворника доставила ее в дом Наклза, и через полчаса покончила со всеми делами.
«Прости, я уронила канделябр ночью, там теперь подпалина. Пьяная была», — вот, собственно, и все, что сказала ему Дэмонра о своих похождениях. И Наклз поверил, потому что ему иногда нравилось ей верить.
— Я в жизни не поверю, что ты свернула ей шею, — фыркнул Наклз, выслушав очень пятнистую историю о той далекой ночи. — И чай ты, вроде бы, пила со мной.
— Я вошла, а она упала с лестницы. Сломала хребет. Ее нельзя было спасти, понимаешь?
Наклз смотрел на Дэмонру без малейшего доверия.