Время жить. Книга вторая: Непорабощенные

Тарнавский Виктор Вадимович

Где-то в середине ночи, когда он убеждал директора какой-то фабрики в 26-й провинции отгрузить пострадавшим от землетрясения десять тысяч теплых одеял, обещая ему включение их в план обязательных поставок, он почувствовал, что вот-вот заснет. И тогда словно по волшебству появился доктор Дроам, напоивший его и всех остальных специальным стимулятором, не вызывающим истощения организма и не имеющим побочных эффектов. От стимулятора отказался только Тень Гига, заявивший, что у него есть собственные способы сохранения концентрации.

Долгий зимний рассвет застал

его за тем же аппаратом связи. Только что поднятый с постели директор Института строительных конструкций в соседней провинции протирал заспанные глаза, но, тем не менее, достаточно твердо и уверенно обещал сегодня же отправить в Гомзи опытный образец разборного дома из теплоизолирующих материалов и производственную документацию.

— Как быстро ночь прошла! — начальник отряда потянулся, подняв вверх руки: усталость давала о себе знать, несмотря на стимулятор. — Вот и всё, ваше высочество.

— Всё? — Кэноэ с усилием оторвал себя от экрана. — Неужели – всё?

— Самое главное мы с вами уже сделали. Осталось только выполнить задуманное, а с этим уже мои подчиненные справятся сами. А вам пора отдыхать, ваше высочество. Видите, даже ваш телохранитель почти засыпает.

Тень Гига героически подавил в зародыше зевок.

"Караул устал", — вспомнилось откуда-то Кэноэ. Караул устал, значит, пора расходиться. Что же, это была ночь его триумфа, но она кончилась, как заканчивается рано или поздно все в этом мире.

— Тогда всего вам наилучшего, — сказал он начальнику отряда, соприкоснувшись с ним ладонями на прощание. — С вами было интересно работать.

— С вами тоже! Вы поработали здорово! Хотя, откровенно говоря, вы занимались здесь не своим делом.

— То есть? — Кэноэ холодно посмотрел на начальника отряда. — Вы полагаете, что доставать транспорт и одеяла было недостойным принца занятием?

— Что вы, что вы! — начальник отряда даже выставил вперед руки. — Благодаря вам будет спасено немало жизней! Просто я хотел сказать, вы ведь не сможете, да и не должны всякий раз, как на планете случится какое-нибудь бедствие, прибывать туда, чтобы лично заниматься решением подобных вопросов. По сути дела, чем мы с вами занимались, так это нахождением лазеек, позволяющих получить срочно необходимые вещи в обход неповоротливой государственной машины!

— Пожалуй, это в обыкновении нашего государства, — хмыкнул Кэноэ. — нагромождать себе препятствия, чтобы потом их героически преодолевать.

— Да. И получается в итоге и грустно, и смешно. Прямо как в анекдоте…

— Это там, где "ничего не поделаешь, всю систему менять надо"? — засмеялся Кэноэ.

— Да нет, — начальник отряда несколько секунд оторопело смотрел на него, а потом и сам захохотал. — Однако, вы смело выражаетесь, ваше высочество!

— Вы тоже, — заметил Кэноэ. — Вы ведете себя удивительно вольно.

— Привычка, ваше высочество. Чего мне бояться? Не посадят же – не те времена на дворе. Ну, разжалуют в рядовые спасатели, так уже два раза так делали, потом опять восстанавливали. А если у начальства терпение совсем иссякнет, я все равно

не пропаду. У моих родителей здесь, в горах, есть свое хозяйство. Не удивляйтесь, ваше высочество. В Метрополии это большая редкость, но кое-где еще встречается. Там, где создавать государственные фермы всегда считалось нерентабельным. На этом участке мой род трудится уже больше тысячи лет! И я знаю, что мне есть, куда возвращаться! Вот я и не боюсь говорить то, что считаю верным.

— Тогда желаю вам сохранить бесстрашие, — Кэноэ снова протянул ладонь для прощания. — Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся.

— Кто знает, жизнь откалывает и не такие фортели, — начальник отряда спасателей попрощался с принцем как равный с равным и долго потом смотрел на закрывшуюся за ним дверь.

Посадочная площадка, вчера такая пустынная и почти заброшенная, была полна жизни. Чуть ли не каждую минуту на ней садился какой-нибудь транспорт – от небольших катеров до громадных грузовых лайнеров. Это в провинцию начала прибывать помощь со всех уголков планеты. Тучи уже полностью разошлись, над горами вставало солнце, а под ногами похрустывал тонкий ледок на многочисленных лужах.

Катер доставил его почти к самому лайнеру, но перед трапом Кэноэ задержался, любуясь оживленным портом, в пробуждении которого он принял самое непосредственное участие. Внезапно его внимание привлек только что опустившийся грузовоз с опознавательными знаками Особого Столичного Округа. Из его обширного чрева по наклонному пандусу стал выезжать массивный колесный транспортер, и в его кабине Кэноэ вдруг заметил светловолосую девушку, похожую на Кээрт. Он даже протер глаза, стараясь получше вглядеться, но грузовик уже повернул и стал удаляться от него, двигаясь в сторону выезда из воздушного порта.

Вздохнув, Кэноэ начал подниматься по трапу. Увидев светловолосую девушку, он вдруг понял, что соскучился по Кээрт. Он не знал пока, является ли его чувство к ней обычной привязанностью или чем-то большим, но ощущал, что последние сутки что-то изменили в нем самом и в его отношении к окружающему миру. "Мы каждый день оставляем за собой прошлое", — вспомнились ему слова из прочитанной книги, и, кажется, он впервые мог применить эту фразу к самому себе.

Глава 55. Новая жизнь

Казалось, Кэноэ был готов к любым последствиям своей поездки в 38-ю провинцию… но только не к тому, что вышло на самом деле. За целый день, прошедший после его возвращения, никто даже не поинтересовался, где он был и что делал. Нет, конечно, нельзя сказать, что к нему вообще не проявили интереса: мама сказала ему, что гордится им, а повариха Нриант вообще смотрела на него с немым обожанием (как выяснилось, все ее родственники остались живы и здоровы, только один из братьев получил легкие порезы осколками стекла). Но мама и Нриант как бы не считались, а невнимание остальных жестоко задело Кэноэ. Даже Кээрт была где-то в отъезде, что весьма сильно его обидело.