Время жить. Пенталогия

Тарнавский Виктор Вадимович

– Хорошо, - заморец еще раз оглядел Билона со всех сторон.
– Не идеальная работа, но выпускать вас в люди можно. Только старайтесь не выходить из дома, когда светит Большая Луна.

– Почему?!

– Она вас выдаст. А теперь - прощайте.

Заморец вышел. Вскоре легко хлопнула входная дверь, и Билон остался один - допивать остывший лакин и собирать вещи.

Быстро справившись со всеми делами, он откровенно заскучал. Делать было абсолютно нечего. В комнате не было ни телевизора, ни книг, а в окно была видна только густая крона растущего рядом дерева. Немного

помаявшись, он все-таки решил сходить к пожилому заморцу, который занимался его преображением. Настоящее его имя Билон так и не узнал. Все называли его просто Мастером, произнося этот титул с неизменным почтительным уважением и словно с большой буквы.

Хотя назначено ему было на полвосьмого, а на часах еще не было и семи утра, Билон проскочил мимо двух сонноватых служителей, игравших роль то ли охраны, от ли секретарей, и, проигнорировав донесшийся из-за спины недоуменный возглас, деликатно постучал в дверь неприметного кабинета. Не дождавшись ответа, Билон заглянул внутрь и вдруг обомлел. На месте пожилого заморца за столом сидел Райнер Фремер, а напротив него удобно устроился в кресле высокий массивный человек лет пятидесяти, в котором Билон немедленно узнал Шена Брагера - предателя, который в прошлом году помог президенту Кирстену запретить Движение как якобы террористическую организацию.

– Вы?!
– вырвалось у Билона.

– Заходите уж, раз пришли, - недовольно качнул головой Фремер.
– Только закройте за собой дверь.

– Вообще-то, я постучался...
– Билон несмело зашел в кабинет.

– Да садитесь, садитесь же!
– Фремер махнул рукой.
– Шен, я же говорил вам, берите с собой нормальную охрану!

– В нормальной охране могут оказаться чужие глаза и уши, - отмахнулся Брагер, с интересом разглядывая Билона.
– Ну что же вы, молодой человек? Присаживайтесь. Я так понимаю, что для вас секретом больше, секретом меньше уже не принципиально?

– Я и сам по себе большой секрет, - пробурчал Билон, опускаясь на стул напротив Брагера.

– Мне это известно, - хмыкнул Брагер.
– Губернатору дистрикта положено знать, что творится на его территории.

Губернатору?! Билон отшатнулся, в панике переводя взгляд с Фремера на Брагера и обратно. Неужели он вляпался в новую ловушку?!

– Да не волнуйтесь вы так, - усмехнулся Фремер.
– Господин Брагер действительно занимает должность губернатора дистрикта Ойдевиз, но одновременно является членом так называемого узкого руководства Движением.

– Но я же сам наблюдал за судебным процессом...

– Это был фарс, игра, - объяснил Фремер.
– Шен добровольно согласился сыграть роль предателя.

– Но как?... Зачем?...

– Нам стало известно, что против Движения готовится масштабная провокация, чтобы объявить его экстремистской организацией и запретить, - терпеливо объяснил Фремер.
– С этой целью люди Кирстена... вернее, Скэба начали искать подходы к нашим лидерам, чтобы заставить кого-то из них выступить и подтвердить обвинения в наш адрес. В ход пошли угрозы, шантаж, надуманные обвинения, поэтому Шен и предложил им себя, чтобы отвести опасность от остальных.

– У меня нет

ни семьи, ни детей, мне не за кого бояться. А презрение бывших товарищей я как-нибудь переживу, - усмехнувшись, добавил Брагер.

– Но разве не было другого выхода?

– Какой? Мы и так не исключали перехода в подполье, а благодаря Шену мы точно знали сроки и смогли подготовиться.

– Вы это называете подготовкой?!
– не сдержался Билон.
– Редакцию "Утренней звезды" разгромили чуть ли не на моих глазах! И в лагере я видел немало ваших!

– На самом деле, их там оказалось не так уж и много. И, в основном, это были те, кто не прислушался к предостережениям, - покачал головой Фремер.
– Впрочем, преследования сделали нас только сильнее.

– Неустойчивые отшатнулись, остались только самые верные?

– Примерно так, - Фремер словно не заметил иронии в вопросе Билона.
– Наше Движение изначально возникло как весьма разнородная организация. Ее ядро составила сравнительно небольшая группа людей, недовольных существовавшим порядком и уверенных в том, что они сумеют установить другой, лучший. Но очень скоро вокруг этого ядра наросла масса попутчиков, начиная от радикалов и авантюристов и заканчивая многочисленными диванными оппозиционерами...

– Это те, кто всегда готов ругать правительство, но не слезая со своих мягких диванов?

– Именно так, - Фремер улыбнулся.
– С одной стороны, эту прослойку составляют образованные люди, в значительной мере создающие общественное мнение, поэтому отталкивать их нецелесообразно. Но, с другой, их восторженно-идеалистический взгляд на многие вещи, как правило, совершенно не соответствует реальной жизни, а любой вопрос они могут утопить в бесконечных демократических дискуссиях. Как показал пример того же Ойдевиза, в котором мы выиграли местные выборы, эти господа всегда будут фрондировать против любой вменяемой власти, поскольку реальное управление людьми несовместимо с возвышенными идеалами. Оно, знаете ли, очень быстро освобождает от иллюзий.

– Вот благодаря репрессиям мы и избавились от этого балласта, - вставил Брагер.
– Раньше даже у нас в руководстве хватало этих... любителей мягких диванов. Сейчас их нет.

– Но все равно, это как-то неправильно!
– воскликнул Билон.
– Надо было действовать как-то иначе... Вести контрпропаганду, что ли? Рассказывать людям...

– Мы и рассказывали, - хмыкнул Фремер.
– Помнится, вы сами принимали в этом самое активное участие. Мы до самого конца пытались донести до людей правду. И сильно нам это помогло?!

– Насколько я знаю, вы были за границей и не видели, как Кирстен стал президентом, - сказал Брагер.
– Он был очень популярным, да и сейчас многие в нем еще не разочаровались. Голосовали не столько за него, сколько против надоевших политиков, а в нем видели надежду на перемены. Мы тогда недооценили силу этой надежды. Я был уверен, что президенту Дипстолу дадут переизбраться на второй срок, и убедил в этом всех остальных. Из-за этого на выборах в конце позапрошлого года Движение не выставило своего кандидата. Это была моя ошибка, моя вина...