Время жить. Трилогия
Шрифт:
– Они тут наверняка есть, – поддержал Неллью. – Я незадолго до войны читал в газете статью о рыбаках западного побережья, что они разоряются, не выдерживают конкуренции с большими компаниями. Там еще говорилось, что потеря работы угрожает почти тридцати тысячам человек. Так что таких поселков, наверняка, много. Жаль, что времени столько потеряли.
– Ничего, – оптимистично заявил Ворро. – Сорвалось в одном месте, повезет в следующем. Вот увидишь, еще до завтра мы будем в море.
Уже за окраиной, когда они побрели по ведущей к шоссе грунтовой дороге, их нагнал молодой коротко стриженый парнишка.
– Возвращайтесь! –
– Зато я теперь не согласен! – триумфально ухмыльнулся Ворро. – Передай ему – сто двадцать или мы уходим.
– Сто двадцать пять! Чоко сказал, что на меньшее он не согласится.
– Ладно, – Ворро чувствовал себя победителем. – Идет.
– Тогда отходим на закате. Половина суммы на борту, половина – на берегу в Валезе. Не опаздывайте. Мы ждать не будем.
– Ладно, ладно, – покровительственно сказал Ворро. – Передай Чоко, мы обязательно придем. И запомни, двести пятьдесят граммов сертификатами за двоих, и не лимией больше!
У Чоко оказалась точно такая же шхуна, что и у остальных рыбаков. Длиной чуть больше десяти метров, одномачтовая, с крошечной надстройкой на самом носу и лебедкой для подъема сети на корме.
– Ну что, заценили?
Чоко был уже на палубе со всем своим экипажем – сонным здоровяком с замедленными движениями и стриженым парнишкой, оказавшимся мотористом. Сам он, одетый в длинный черный клеенчатый плащ, синие парусиновые штаны и высокие сапоги, выглядел заправским моряком.
– Поднимайтесь! Этой стервочке уже не терпится в свой последний путь. Видите, как она дергается. Хочет догнать своих товарок.
В маленькой гавани больше не было ни одного суденышка. Только далеко в море виднелись несколько парусов. С моря шла длинная пологая волна. Проникая в полузакрытую бухточку, она заставляла шхуну приподниматься и, скрипя, тереться о шины от грузовиков, подвешенные между причалом и бортом.
Сонный матрос перебросил на причал узкие сходни, и пассажиры по одному стали перебираться на борт. Пассажиров, считая Ворро и Неллью, было десять человек. Двое похожих друг на друга молодых людей, мордатых и коротко стриженных – явные братки; старающаяся держаться от них подальше женщина с мальчиком лет четырех-пяти; пожилая чета интеллигентного вида; худой мужчина в очках, с натугой тащивший на себе рюкзак чуть ли не с него самого, и молодой парень в спортивных штанах и яркой плащевой куртке, которого Неллью сразу решил называть про себя туристом. Все они едва поместились на узкой палубе. Захоти Чоко набрать еще двоих пассажиров, их бы пришлось везти на буксире в крохотной лодочке, висящей за кормой.
Матрос, не спеша, затащил сходни обратно на палубу, отвязал причальные канаты, где-то внизу затарахтел мотор, и шхуна начала медленно отдаляться от берега.
– Прощай, родимая земля! – глумливо заголосил Чоко. – Прощайте, придурки! Оставайтесь тут и ждите пришельцев!
На берегу никто не отозвался, только где-то за сараями залаяла вслед собака. Пассажиры молчали.
– Какие же вы все, однако, сентиментальные, аж жуть берет, – вполголоса сказал Чоко, обращаясь к Ворро. – Эти чудаки из общества друзей селедки смотрели на меня как на врага народа, после того как я решил не дожидаться пришельцев и свалить, попутно немного подзаработав на будущее. По мне, так лучше жить
– Да, – сухо ответил Ворро.
– Это точно! Ты молодец, парень! Ты единственный, кто стал торговаться. Ты мне нравишься! А теперь держись, сейчас начнется!
Шхуна вышла из бухточки, и тут же началась качка. Волны были не больше полутора метров высотой, но они легко приподнимали маленькое суденышко, а затем опускали его обратно, окутывая облачком брызг. "Турист", позеленев, подполз к борту и, скорчившись, перегнулся через него. Одному из братков тоже было явно не по себе, но он держался.
– Господин капитан, – слабым голосом позвала пожилая женщина, прижимающая к себе баул. – Нам нужно спуститься в каюту. Где здесь можно лечь?
– Ложитесь прямо на палубу! – захохотал Чоко. – Вы не на пассажирском лайнере, мадам! Это обычная рыбацкая лайба. Здесь нет каюты, а в той каморке в носу будем попеременно спать я и мой матрос. А хотите вниз – пожалуйста!
Чоко, двигаясь по палубе так, словно никакой качки не было и в помине, галантно откинул в сторону крышку большого люка. Оттуда шибануло мощным запахом гнилой рыбы. Браток, и без того нежно зеленый, не выдержав, опрометью бросился к борту.
– Не хотите? Так я и думал. А вот рыбке нравится, ха-ха! Сцепите зубы, мадам, и думайте о чем-то приятном. Например, о Валезе. Или, еще лучше, расслабьтесь и постарайтесь получить удовольствие. У вас, наверное, еще не было такой романтичной морской прогулки, ха-ха!
Солнце быстро зашло, и все вокруг окутала мокрая темнота. Ни берега, ни его огней уже не было видно. Время от времени шел дождь, а волны начали плескать через борт. Ветер усилился и пробирал до самых костей.
– Выпейте, – из темноты вдруг появился Чоко с большой кружкой в руке. – Это горячий грог. Пусть не говорят, что я не забочусь о пассажирах, ха-ха. Еще не раздумал идти в Валез?
– А ты? – лязгая зубами, спросил Ворро. – Держу пари, что у тебя тоже давно не было такой милой ночки?
– Ерунда! – засмеялся Чоко. – Ты не видел, что такое настоящий шторм! Тогда ты бы у меня вспотел у помпы! Сейчас самая нормальная погода, а для конца осени так вообще прекрасная. Пей скорей, освобождай посуду!
Ворро залпом выпил горячий крепкий напиток, и ему сразу стало лучше. Вытащив из рюкзака пластиковое полотнище, он завернулся в него как в кокон и задремал. Рядом кое-как устроился Неллью. Свое полотнище он отдал женщине с ребенком и щелкал от холода зубами до самого рассвета.
Весь следующий день суденышко двигалось под парусами, каждые полчаса меняя галс и подставляя волнам то правую, то левую скулу. Ветер посвежел и нес с собой водяную пыль, которую он срывал с верхушек невысоких острых волн, время от времени взбухающих белыми гребешками. Всеми пассажирами овладела апатия, и к обеду, щедро предложенному Чоко (каменные сухари, соленая рыба и много-много кипятка), почти никто не притронулся. Сам же Чоко был в прекрасном до безобразия настроении и постоянно шутил, прохаживаясь по поводу то одного, то другого пассажира. Отвечал ему только Ворро и иногда пожилой интеллигент, которого шуточки, похоже, доставали больше всех. Лучше всех чувствовал себя маленький мальчик. Он бесстрашно лазил по всей шхуне, и мать то и дело испуганно кричала ему, чтобы он обязательно держался и не выглядывал за борт.