Время жить

Ayliten

– Неблагодарный ублюдок!
– взревел Люциус, вскакивая на ноги. Всегда бледное лицо отца пошло красными пятнами, глаза метали молнии, и я почувствовал, как по комнате прошелся порыв холодного ветра.
– Вон отсюда!

– Прекрасно, - я схватил со стола вырезку из журнала, пинком распахнул дверь и вышел в коридор. Меня трясло от злости, и, если бы кто-нибудь сейчас попался мне навстречу, то ему бы точно не поздоровилось.

Оказавшись в своей комнате, я выхватил палочку, открыл гардеробную и призвал саквояж. Рявкнув на домовика, явившегося по первому

же зову, приказал собрать мои вещи, пообещав лично его выпороть, если через час все не будет готово.

К счастью, обратный портал активировался вручную в любое удобное время. Оставаться дальше во Франции, пока отец в ярости, я не собирался.

Правда, я не знал, как сообщить эту новость маме, и мучительно подбирал слова, но мама пришла ко мне сама.

– Я все слышала, - сказала она, появившись на пороге моей спальни.

– Просто ничего не говори, - вздохнул я.
– Не надо.

– Это твоя жизнь, - мама развела руками.
– Люциус этого пока не понимает, он слишком привык к тому, что все делают то, что ему нужно, и пляшут перед ним на задних лапах.

– Ты никогда не плясала.

– Для этого пришлось пройти долгий путь, - хмыкнула мама.
– Он отойдет.

– Даже не сомневаюсь, - невесело улыбнулся я, прекрасно зная, что на своего единственного сына Люциус будет злиться максимум полгода, и уже к Рождеству пришлет сову с приглашением в Драконье Гнездо.
– Но сейчас мне лучше уйти. Ничего, что я тебя бросаю?

– Ну что ты, - мама крепко обняла меня и ласково потрепала по щеке.
– Мне бы не хотелось, чтобы мои мужчины переубивали друг друга и разрушили половину замка.

– Спасибо, - я крепко сжал ее руку и благодарно улыбнулся.

– Береги себя, и не забывай писать, - она тщательно скрывала слезы, но голубые глаза влажно заблестели, когда я взял саквояж, собранный испуганным эльфом за полчаса, и достал портал.

Он полыхнул ярким светом, мир вокруг завертелся, закружился лихорадочной каруселью, и последнее, что я увидел - маму, поднесшую к лицу кружевной платок.

* * *

В лондонском доме стояла ночная тишина.

Очутившись в своей гостиной, я немного отдышался, приходя в себя после путешествия через портал, зажег свет и выпил воды из графина.

И рявкнул, даже не пытаясь скрывать раздражения:

– Вилла!

Домовиха появилась посреди комнаты.

– Хозяин Драко вернулся?
– с поклоном пропищала она.

– Вернулся. И если ты не хочешь получить одежду - то сейчас расскажешь мне все, что сообщала моему отцу. Я приказываю.

Через полчаса рассказа, перемежающегося стенаниями, битьем головой об пол и несколькими попытками прижечь себе пальцы, Вилла призналась, что регулярно отправляла отцу письма - ума не приложу, где и когда она научилась писать, я всегда считал, что домовики совершенно безграмотны.

Выслушав, я отправил рыдающую Виллу в мэнор, запретив ей когда-либо даже приближаться к этому дому.

С меня хватит. Завтра же пойду в Косой переулок и куплю себе нового домовика.

Отчаянно хотелось теперь не

пойти даже, а побежать к Поттеру, но не все дела еще были закончены.

Если ты не гриффиндорец, некоторые вещи нужно делать сразу же, пока не прошел запал - иначе потом может просто не хватить смелости.

Я поднялся в свою спальню. Выдвинул ящик тумбочки, в котором хранил закупоренную банку с волосами итальянца, чей облик принимал, когда притворялся Октавием Крастом, и чистый фиал.

Выудив пару волосков из банки, я убрал их в фиал, - на всякий случай, - заткнул пробкой, а на банку направил палочку.

– Эванеско.

Посмотрев на девственно чистую банку, я кинул ее назад в ящик, не испытав даже грусти. Так будет правильно. И это нужно было сделать уже давным-давно.

Правда, от мысли, что начнется, когда на следующей презентации вместо Октавия Краста к людям выйду я, по спине скользнул холодок - хотя в начале осени таким и был первоначальный план. Вот только причины с того дня сильно изменились.

Теперь можно было отправиться в дом на площади Гриммо - и я так же сильно хотел этого, как и боялся. Я не представлял реакции Поттера на свое появление: с выхода журнала прошло уже четыре дня, Поттер явно читал статью, но предпочел никак не отреагировать, и я даже не знал, чего ожидать.

Проклятий? Злости? Чужого человека в его постели?

Я не удивился бы ничему.

* * *

Поттер сидел за столом и перебирал рисунки, которые я прислал ему из Франции.

Услышав гул, с которым я оказался в его камине, он поднял голову и впился в меня пристальным взглядом.

Он плохо выглядел - осунувшийся, встрепанный, нахохлившийся, как воробей. Зеленые глаза, по-прежнему яркие, были обведены кругами.

– Малфой?
– выдохнул он, не веря.
– Ты что, так быстро получил письмо?

– Какое письмо?
– я отряхнулся и подошел к столу.
– Ты мне писал?

– Я… - он осекся, посмотрел на меня.
– Неважно, - и замолчал.

Я подцепил один из листков, лежащих на столе, взял в руки, посмотрел на замок, нарисованный карандашом.

Нужно было что-то сказать. Чем-то разбить густую неловкую тишину, повисшую в кабинете. Я почти чувствовал, как лихорадочно мечутся в голове Поттера мысли - десятки невысказанных вопросов и подозрений. По крайней мере, мне хотелось в это верить - что ему не все равно, что он хочет знать, почему я вернулся раньше, что он… скучал? Что рисунки, разложенные на столе в два ряда, означают именно это, а не прощание, не точку в истории.

Я не хотел ничего объяснять и рассказывать - сегодняшний день и так был слишком длинным и богатым на эмоции. Все, что было необходимо - обнять, зарыться руками во встрепанные волосы, ткнуться в сухие горячие губы и целовать, целовать до умопомрачения, убеждая себя в том, что происходящее мне не снится.

Что наконец-то Поттер - вот он, рядом, не во снах и мыслях.

Но я медлил, не зная, как он отреагирует, а Поттер сидел, уже не глядя на меня, и рассеянно разглаживал пальцами шелестящий пергамент.