Время зимы
Шрифт:
Северные мужи поддержали своего владыку громким ором. С его одобрения кружки пошли по рукам. Стены Браёрона наполнились дружным «За здравие Конунга!». Хани же сидела недвижимо, будто приросла мягким местом к стулу. Она не знала, стоит ли ей уйти или остаться и вместе с вождями отправиться в храм Скальда, чтоб совершить молитву. Только когда в нос ударил знакомый терпкий запах, она встрепенулась. Талах занял место позади нее и склонился к самому уху.
— Ты молодец, почтенная колдунья Белого шпиля, — шепнул шамаи. Его губы, отел он того или нет, коснулись
Хани обернулась на Талаха, молчаливо спрашивая, что же делать теперь. Он, поддерживая ее молчание, подал руку, помогая подняться. Так они и стояли, дожидаясь, пока вожди осушат кружки, и владыка Севера велит всем ступать в храм Снежного. Талах задержал ее, чуть сильнее сжав ладонь, не пуская следовать со всеми. Хани безмолвно послушалась. Когда мимо прошел Эрик, близнецы молча проводили друг друга взглядами.
— Ты умеешь усмирять духов воды? — Шепотом просил Талах, когда они последними покинули Западный зал. В коридоре свистел ветер, широкая каменная лента будто стала ломом для каждого замкового сквозняка.
— Не умею, — призналась Хани.
— Не знаешь или не случалось проверить?
— Не было случая…
— Значит, ты ничем не отличаешься от остальных фергайр, — заключил Талах. Он нарочно не спешил, и вскоре они отстали настолько, что голоса вождей и Торхейма доносились лишь эхом. — Не всякая фергайра хоть бы раз видела духа воды, и уж верно, что еще меньше справлялись с этими духами.
— А ты видел защитников моря? — Зачем-то спросила она.
— Видел лишь оттуда, — он указал вверх.
Она проследила взглядом, не сразу поняв, что шамаи имел в виду небо. Тот же, словно только того и ждал, взял девушку за вторую ладонь, становясь так близко, что почти навис над ней, точно гора. Хани замерла, боясь сделать вдох. Сквозняк взбудоражил их с Талахом волосы, смешал пряди на краткий миг.
— Я останусь рядом, колдунья Белого шпиля, — тихо произнес шамаи. — Ничего не стучится, пока за твоею спиной будут мои крылья.
— Почему ты не зовешь меня по имени? — Хани поднялась на цыпочки, чтобы стать еще ближе к воителю. Зачем так поступила — не знала, поддалась порыву.
Он дрогнул, потянулся в ответ. Дыхания смешались, веки Хани дрогнули в предчувствии того, что случиться впервые. Хотелось остановить время, чтоб исчезло все вокруг — голоса, люди, Браёрон. Хоть бы и весь мир развеялся пылью, чтоб остался один единственный осколок — земля под их с шамаи ногами.
— Снежный нас покарает, — прошептал шамаи, едва касаясь ее губ.
Хани задрожала, потянулась вперед, скользнула в кольцо рук Талаха. Если бы могла говорить, просила бы еще поцелуев, снова и снова, до насыщения, до самого истощения. И пусть бы Скальд прикрыл глаза и не подглядывал.
— Хани… — Позвал Талах.
Она нехотя открыла глаза, вернулась в тот мир, где на нее смотрели голубые глаза. Лицо шамаи отчего-то стало серьезным, брови сошлись.
И тут Хани стало стыдно, как не случалось никогда раньше. Она рванулась, собираясь высвободится. С чего
Талах отпустил ее. Хани отошла, так, чтоб запах его тела не будоражил что-то в самой середке.
— Ты станешь со мной, чтоб боги освятили наш союз? — Спросил Талах.
Союз? Голова пошла кругом, стены замка заплясали, земля дрогнула, отчего-то пошла волнами. А глаза шамаи оставались все такими же ясными. Хани даже почудилось, что за ним раскинулись крылья орля — белоснежные перья взбивают воздух, лицо того и гляди преобразится. «Нет! Не нужно, побудь еще немного собой!» — чуть не выкрикнула девушка, но вовремя поняла, что то были лишь козни воображения.
— Что ответишь мне, Хани, Говорящая с духами?
Сердце грохотало. Его удары сокрушали все звуки, заполняли каждый кусочек разума. Взгляд во взгляд, она смотрела на шамаи и попросила всех богов Артума разом, чтоб они выжгли в ее душе этот миг. Мгновение, что подарил Талах.
— Я отвечу, что пойду с тобою хоть за Край и разделю всякую участь, — зачем-то шепотом дала она ответ.
Только услышав ее слова, Талах улыбнулся, тряхнул головой, словно сбросил наваждение. Снова подошел к ней, прижал к себе, так, будто спрятал от всех невзгод.
— Не могу держаться, так желаю тебя, — шептал где-то над головою Хани его голос, теперь низкий, гортанный, будто речь давалась Талаху с трудом. — Му?ка.
Хани много раз слышала наставления старых женщин, как жене должно ублажать мужа. И немного смыслила как устроено мужское тело. Теперь же, став с шамаи едва ли ни единым целым, она ощущала его желание даже через одежды. И обрадовалась, что Талах не видит ее свекольно-красных щек.
— Еще мгновение уединения, и мое мужество возьмет свое. — Он негромко рассмеялся. — А если так станет, мы накличем на головы проклятие богов. Хотя, еще прежде нас кинутся искать, а я не смогу уйти из тебя не освободившись.
Хани не разделяла его веселья. Под кожей то вспыхивало пламя, то бушевала стужа, мысли путались. И в висках билась одна единственная пугающая мысль — он шамаи, избранный воин Севера, а она — фергайра. Благословят ли боги такой союз, если оба присягнули служить только Артуму и светлым богам?
Она сильнее прижалась к нему, стремясь удержать волшебство, что сотворили они оба, друг для друга.
— Пойдем, — Талах отстранился, сглотнул и прочесал пятерней волосы, будто не знал, куда деть руки. — Когда все закончится, попросим благословения здесь, в Сьёрге, в храме Снежного.
— Да, попросим, — глухо повторила Хани.
Все исчезло, он снова стал шамаи — свободным яростным оборотнем, что не ведает страха, нежности и любви. Остался лишь взгляд Талаха, от которого делалось тепло. Хани молча приняла правила: пока южные границы Артума в опасности, нет времени на брачное единение. «Это и есть долг?» — спрашивала себя девушка, следуя за шамаи сбивчивым шагом. Думать прежде о долге, а уж после о себе?