Время звёзд
Шрифт:
После получаса усиленных уговоров, сопровождаемых почёсыванием шеи и подкармливанием яблоками, жеребец соизволил-таки сменить гнев на милость, но Лерда к тому времени окончательно уверилась в отсутствии у меня такого важного компонента души, как совесть и скрылась в своей комнате, дабы вдоволь пострадать без свидетелей. Интересно, а она любит, когда ей шейку чешут?
Как оказалось, работающий на лошадях способ вполне применим и к девушкам. Свежие пирожные, искренние извинения, беспокойство в глазах, ласковая укоризна и заботливое поглаживание по кудряшкам…
Слёзы… Мне они всегда казались очень серьезным, требующим весомого повода явлением. А эта смертная плачет по пустякам. Смешно!
— Ну-ну, хватит. Нам уезжать пора.
— Угу, — девочка шмыгнула носом, поудобнее устраиваясь на моих коленях, — Сейчас. Извини ещё раз.
— Ле-е-ерда!
— Я и не подумала, что ты волноваться будешь! — или это ей льстит, или я ничего в жизни не понимаю, — А получилось, что и тебя напугала, и распоряжение не выполнила и… и…
Лерда попыталась было вновь удариться в плач, но в этот момент моя несчастная причёска, наконец, капитулировала. С таким трудом собранные космы рассыпались по плечам, спине и подопечной. Леренва фыркнула.
— Ничего смешного! И вообще, слезь с меня!
— Хорошо, хорошо, — девушка, не прекращая сдавленно похихикивать сквозь слёзы, пересела на кровать, с безопасного расстояния наблюдая за моими попытками призвать непокорные волосы к порядку.
— Мори, а всё-таки, почему ты не подстрижёшься? — налюбовавшись, спросила она, — Неудобно ведь! Да и смотрится… тебя никогда за девушку не принимали?
— Было пару раз, — ой, малышка, к твоей бы любознательности ещё мозгов хоть немного, — Неприятно конечно, но больше смешно. Приходилось разъяснять… иногда ещё и не сразу верили.
— Так всё же? — судя по глазам, представила она себе что-то на редкость занимательное.
— Не имею права. Это символ, — прикладываю усилия, чтобы не скрежетать зубами. Несносная грива, кажется, решила отыграться за всё. А мне ещё когда-то казалось, что полоса невезения закончилась!
— Символ чего? — о слезах мы уже окончательно забыли. Как же, разве до них, когда тут кто-то стррррашные эльфийские тайны разглашает! Хороший способ её успокоить, надо будет запомнить на будущее.
— Чистокровные эльфы никогда не обрезают волосы, — выпутав из остатков узла последнюю шпильку, решаю попросту заплести косу. И пусть только попробует дёрнуть! — Так поступают только с изгнанниками, либо с преступниками накануне казни. Я ношу длинные волосы в знак того, что меня приняли как одного из подданных Князя.
— А бывает иначе? — светлые глазищи горят, словно два заправленных интересом фонарика. Я знаю самую страшную пытку для этого чуда — запереть в пустой комнате без окон и несколько дней к ряду не рассказывать ничего нового.
— Ну да. — Перевязываю шнурком конец косы, — В подавляющем большинстве случаев
— Ничего не понимаю! — Где её растили? В оранжерее? — Разве эльфы не стремятся, чтобы их потомки получили равные с ними права?
Смеюсь.
— Лерда, какая же ты… Неужели не знаешь, откуда берутся полуэльфы?
— То есть? — девушка слегка краснеет, — А что, межрасовые браки запрещены?
— Нет. Но за всю историю подобных случаев наберется едва ли десяток. Люди и эльфы (как впрочем, и все прочие расы между собой) слишком разные, чтобы ужиться вместе. Они по-разному мыслят, чувствуют, вкладывают разные значения в само слово «любовь». Подавляющее большинство полукровок — плод случайной связи, юношеской дурости, а то и оплаченного «свидания». С подобной родословной надо очень постараться, чтобы тебя приняли где бы то ни было.
— По-моему это очень несправедливо! — она помолчала, — А что сделал ты?
— С наследником Ллевельдеила подружился. Как-нибудь расскажу.
— Когда?
Явно не в ближайшее время.
— Потом. Сейчас мы уезжать собирались, если ты не забыла. Мрак уже заждался!
Отъезд, однако, пришлось ненадолго отложить — мне совершенно не хотелось, чтобы это неугомонное создание и впредь оставалось без защиты в моё отсутствие. Открываю заветную шкатулку, перебираю содержимое.
— Лерда, а у тебя уши проколоты?
— Нет. А что?
— Ничего. — Это важно. Безумно важно. — И мама твоя тоже серёг не носила?
— Носила какие-то. Маленькие, с рубинами. От бабушки ещё остались. Так себе, мне они никогда не нравились. Я их продала, почти сразу как ушла от мага. Потому и уши прокалывать не стала.
— Ясно. Что ж, надо будет запомнить. А то хотел на тебя серьги нацепить.
Смертные забывают всё. Всё! Ладно, сейчас не до этого. Задумчиво разглядываю отобранные амулеты.
— Лерда, дай-ка лапку.
Она несмело протягивает руку. Застёгиваю на её запястье цепочку-браслет, десяток крупных бирюзовых бусин постукивают вразнобой.
— Так, а теперь вторую. — Близнец первой цепочки защелкивается на тонком запястье. Настоящие амулеты — ни в коем случае не магические предметы. Просто творец, который их создавал, искренне желал, чтобы носящего его изделие обходили беды. Большинство моих безделушек изготавливались конкретно для меня, но эти браслеты будут служить любому, надевшему их. С крупными неприятностями они, правда, не справятся, но предупредят, а мелкие несчастья вполне способны отвести.
— Носи! Очень полезная штука. — И ей, кстати, идёт.
— Какая красота! Это… мне? Насовсем?! Спасибо!!! — Леренва снова кинулась мне на шею, — Мори, ты чудо!
— Я знаю, знаю, только отцепись!
Закончив с благодарностями, малышка занялась изучением обновки. Бусины брякают, Лерда ахает, жизнь идёт своим чередом. Надо бы, кстати, и о своей защите позаботиться. Возвращаю в шкатулку одну жемчужинку-гвоздик, а взамен достаю тяжёлые серебряные серьги с крупными морионами. На всякий случай.