Всадник без головы(изд.1955)
Шрифт:
— Да, да! — поторопился ответить немец, испуганный резким тоном. — Сколько угодно, сколько угодно виски с водой! Пожалуйста!
В то время как хозяин бара наливал мустангеру виски, тот обменялся приветствием с офицерами. Он был знаком с большинством из них.
Офицеры уже готовы были обратиться к нему с интересовавшим их вопросом, но, заметив входящего Кассия Кольхауна, решили выждать. В его присутствии вряд ли было удобно обсуждать этот вопрос.
Приблизившись с присущим ему надменным видом к группе военных и штатских, Кассий Кольхаун поклонился так, как
Если капитан и не был пьян, то, во всяком случае, был сильно навеселе. Его глаза странно блестели, лицо было неестественно бледно.
— Давайте выпьем, — обратился он к майору и окружавшей его компании. — И выпьем как следует, вкруговую, чтобы хозяин не мог сказать, что он зря жжет для нас свет. Что вы на это скажете?
— Идет, идет! — ответило несколько голосов.
— А вы, майор?
— С удовольствием, капитан Кольхаун.
Вся компания подошла к стойке, и каждой стал заказывать себе выпивку. К ним присоединились еще несколько человек.
Случайно или, может быть, намеренно, но Кольхаун, заняв крайнее место, очутился рядом с Морисом Джеральдом. Тот спокойно стоял в сторонке, пил виски с водой и курил сигару. Они оба как будто не замечали друг друга.
— Тост! — закричал Кольхаун, беря свой стакан со стойки.
— Давайте! — ответило несколько голосов.
— Да здравствует Америка для американцев, и да сгинут всякие чужеземные пришельцы, особенно проклятые ирландцы!
Произнеся этот тост, Кольхаун сделал шаг назад и локтем толкнул мустангера, который только что поднес стакан к губам.
Виски выплеснулось из стакана и залило мустангеру рубашку.
Была ли это случайность? Никто ни минуты не сомневался в противном.
Все присутствующие ждали, что оскорбленный сейчас же набросится на оскорбившего. Они были разочарованы и даже удивлены, что мустангер медлил. Некоторые даже думали, что он безмолвно снесет это оскорбление.
— Если он только промолчит, — прошептал Генкок на ухо Сломану, — то его надо в шею вытолкать отсюда.
— Пожалуйста, не беспокойся об этом, — ответил пехотинец тоже шепотом. — Этого не будет. Я не люблю держать пари, как тебе известно, но я ставлю свой месячный оклад, если мустангер не даст ему хорошего отпора. Не сомневаюсь также и в том, что Кольхаун не рад будет такому противнику, хотя в данный момент Джеральда как будто больше беспокоит рубашка, чем нанесенное ему оскорбление. Ну и странная же он бестия!
Пока они перешептывались, Морис невозмутимо стоял у стойки. Он поставил свой стакан, вынул шелковый носовой платок из кармана и стал вытирать залитую рубашку.
В его движениях было невозмутимое спокойствие, которое едва ли можно было принять за проявление трусости.
— Я ирландец, — сказал мустангер, кладя свой платок в карман.
Ответ казался очень простым и немного запоздалым, но никто не сомневался в его значении. Это был вызов. Лаконичность ответа только подчеркивала серьезность намерений оскорбленного.
— Вы? — презрительно спросил Кольхаун, повернувшись к нему
— Я никак не могу понять, какое вам дело до моего костюма, мистер Кольхаун, но так как вы залили мою рубашку, то разрешите мне ответить тем же и смыть крахмал с вашей.
При этих словах мустангер взял свой стакан и, прежде чем капитан успел отвернуться, плеснул ему в лицо остатки недопитого виски. К удовольствию большинства присутствующих, Кольхаун стал неистово кашлять и чихать.
Невольно вырвавшиеся возгласы одобрения тотчас же сменились гробовой тишиной. Момент был слишком напряженным. Все понимали, что ссора приняла серьезный оборот. Дело должно было кончиться дуэлью. Никакая сила, казалось, не могла этого предотвратить.
Глава XX
ОПАСНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ
Кольхаун схватился за револьвер.
Мустангер, предвидя это, вынул такое же оружие и стоял, готовый встретить вызов.
Более робкие из посетителей в панике бросились к дверям, толкая друг друга. Некоторые оставались в таверне по простому недомыслию, другие — сознательно, с холодной решимостью. Возможно, что последними руководило чувство разумной осторожности: боязнь получить пулю в спину при бегстве.
Опять наступила мертвая тишина, длившаяся несколько секунд. Это был момент, когда решение рассудка претворялось в действие — в движение.
Может быть, при другом составе противников интервал был бы и короче. Два более непосредственных и менее опытных человека тут же спустили бы курки. Но наши соперники из опыта уличных поединков знали значение, промаха.
Для тех же, кто был за наружной стеной и кто даже не смел заглянуть в дверь, эта проволочка была почти мучительной. Вместо выстрела эти люди вдруг услышали громкий, авторитетно-спокойный голос майора.
— Стойте! — скомандовал майор, обнажая саблю и разделяя ею противников. — Не стреляйте, я вам обоим приказываю! Опустите оружие, иначе я отниму его у первого, кто дотронется до курка! Стойте, я говорю!
— Почему? — закричал Кольхаун, весь посинев от прилива необузданной злобы. — Почему, майор Рингвуд? После подобного оскорбления, и еще от такого негодяя…
— Вы зачинщик, капитан Кольхаун.
— Ну и что же? Проклятье ему! Я не из тех, кто сносит оскорбления! Уйдите с дороги, майор! Ссора между нами, и вы не имеете права вмешиваться.
— Вот как?! Ха-ха! Сломан! Генкок! Кроссман! Вы слышите? Я не имею права вмешиваться!.. Капитан Кассий Кольхаун, не забывайте, где вы находитесь. Не воображайте, что вы в штате Миссисипи, среди вашей истязающей рабов кавалерии. Здесь, сэр, военный форт — он подчинен военному уставу, и вашему покорному слуге поручено командование этим фортом. Поэтому я приказываю вам положить ваш револьвер туда, откуда вы его взяли. И сию же секунду, иначе я отправлю вас, как простого солдата, на гауптвахту.