Всадник Мёртвой Луны 003 ("Бойня")
Шрифт:
Первое, что пришло ему в голову, так это то, что нужно бы поскорее спуститься вниз, и - завершить начатое. Потом его буквально пронзила мысль о том, что - а вдруг зелье не подействовало? Вдруг там все сидят, ждут их с Тайноведом к ужину, и что же он им тогда сейчас скажет?! На него навалилась одномоментная паника. А если кто-нибудь таки поднимется вдобавок сюда, и увидит его рядом с телом?! Вообще-то - они сюда предпочитают не соваться. Но - после всего произошедшего - кто знает? Вдруг они всё же засыпали, но уже проснулись, и сейчас, вспомнив его поведение, поднимутся сюда, полные худших подозрений?! И что будет, когда они поймут, что он убил командира?!
Нет - тело надо спрятать, и как можно скорее! Но куда?! И тут
Он подошёл к столу, непослушными руками приподнял голову бронзовой птицы, повернул её - и сбоку отскочила крышка, открывая доступ в тайник. Он извлёк жезл, подошёл к телу, и попробовал взвалить его себе на плечо, прилагая, при этом, все возможные усилия, чтобы даже случайно не взглянуть тому в лицо. Кровь из раны уже не текла, а вытекшая успела высохнуть на коже. Но поднять это тяжёлое тело ему удалось лишь с третьей попытки. Взвалив его на левое плечо, он выпрямился, и тут же почувствовал резкий запах пота, исходящий от мертвеца - запах, остро пропитанный предсмертным ужасом. Тяжко кряхтя и мысленно постанывая, он доволок его до лестницы, ведущей наверх, и начал медленно по ней подыматься. Когда ощущение опасности стало нестерпимым, он высоко поднял жезл в руке, и буквально физически почувствовал, как нечто, ранее препятствовавшее ему, неохотно отступило с дороги.
Поднимаясь по довольно просторной, прямой лестнице он как-то мимоходом, совершенно отстранённо думал, при этом, что башня, внутри, как-то уж совсем не приспособлена к нуждам обороны. На такой лестнице пытаться сдержать атакующих - дело ведь совсем безнадёжное. Уж скорее дворцовое, а вовсе не оборонное сооружение!
Лестница была построена в три пролёта, ограждаемых перилами, и на поворотах выходящих на небольшие площадки. Когда он поднялся до площадки, завершающей последний из них, проходящий над первым, то по праву руку у него показалась изящная, позолоченная решётка, выполненная в том же растительно-виноградном стиле, что и многое другое здесь, которой лестничный пролёт и ограждался на этом этаже. Впрочем - тут решётка ограждала пролёт с обоих сторон, и с площадки, которой завершалась лестница, были сделаны в ней выходы на обе стороны.
В решётке открывался широкий проём, через который Владислав и вынес тело Тайноведа наверх. Слева - во всю длину башни, угадывался длинный, прямой коридор, в котором царствовала абсолютная темнота. Справа же - у внешней стены башни, было оставлено строителями совсем небольшой пространство перед тёмной, высокой дверью, которая явно выводила куда-то за пределы башни. Именно туда, через открытый проём в ограждающей решётке Владислав и вынес тело Тайноведа наверх. Входя в комнату с лестницей Владислав оставил дверь в неё распахнутой, и проникающий туда свет сначала таки заметно подсвечивал ему. Но чем выше он поднимался - тем темнее становилось. Поэтому он опустил тело командира на пол сразу же за еле видимой, чуть отблёскивающей палево, в проникающем снизу освещении, решётки, и тут же поспешил назад.
Зайдя в рабочую комнату он окинул глазами царящий в ней разгром - опрокинутый стол, разлитую и разбросанную по полу из перевёрнутых мисок еду, и кинулся наводить порядок. Подняв и расставив мебель, он собрал на поднос миски, сгрёб руками с пола туда всё, что можно было с него подобрать таким образом, поднял шкатулку, и сунул её, вместе с жезлом, в схрон, открываемый птичьей головой. Затем, на всякий случай всё же взяв с собой поднос, направился в трапезную.
В трапезной же господствовало совершенно сонное царство. Колдовской сон одолел парней, видимо, хоть быстро и необоримо, но они, всё же, смогли, при этом, аккуратно пристроиться
Он прошёл на кухню, и долго отмывал и отдраивал ладони под струёй воды в умывальнике - пока там не закончилась вода в бачке. Затем ополоснул лицо ледяной водой из бадьи, стоявшей рядом, тряхнул головой, тяжело вздохнул, и решительно отправился снова в башню - за кинжалами.
В башне уже были совсем потёмки. Он отыскал факелы, доставленные сюда ещё Ладненьким, зажёг несколько, и поместил в держаки - сначала у входа, потом - на лестнице, ведущей на второй этаж, а затем - в зале с престолом, и последний - в комнате напротив. Когда он, поместив там факел, вышел в тронную залу, то ему вдруг показалось, что в проёме открытой двери рабочей комнаты, выглядывая оттуда из сумерек, царящих там, стоит, и пристально смотрит на него Тайновед.
Ужас, посетивший его при этом, был совершенно запределен. Он словно бы прикипел к полу, выпучив глаза, и пытаясь лучше разглядеть - что же там в действительности происходит. Потом, на трясущихся ногах, он всё же пересёк зал, и подошёл к двери, которая действительно оказалась распахнутой. Он, при этом, совершенно не мог вспомнить - закрывал ли он её, выходя, или же - нет.
Совершив над собой просто форменное насилие, он всё же зашёл туда, держа в руке горящий факел. Комната была совершенно пуста. Он подошёл к окну, и выглянул наружу. Над входом в долину небо было всё ещё светлым, но её саму уже полностью окутали вечерние тени. Он постоял некоторое время у окна, отрешённо прислушиваясь к дальнему журчанию реки. Потом до него дошло, что он бессознательно продолжает затягивать время. Сунув факел в держак у входа, он покинул комнату, и спустился вниз.
В караулке он сгрёб оставшиеся семь кинжалов, завернув их в свой плащ, который перед этим забрал из рабочей комнаты. Буквально принуждая себя, он пересёк двор, и прошёл в трапезную. Здесь также было уже полностью темно. Свалив принесенную им ношу на первый попавший стол у входа, он высек огонь, и зажёг один из пятисвечников, стоявший на том же столе в ожидании ужина.
Первым, с кого он решил начать, был Весельчак. Всё-таки, при всём уважении, которое он к тому испытывал - Весельчак всегда оставался ему наименее приятен из всего их отряда. Тот лежал на лавке, вольготно раскинувшись, брюхом кверху. Правая рука его вцепилась в ремень, а левая свободно свешивалась сбоку. Голова у него была запрокинута, и нечесаная, густая русая борода была задрана кверху лопатой.
Владислав аккуратно поставил подсвечник на стол рядом с ним - и колеблющееся пламя свечей высветило его до малейшей волосинки. Потом он положил взятый из общей груды кинжал рядом с подсвечником, и осторожно расстегнул пояс на лежащем. Правая рука у того соскользнула вместе с освободившимся концом пояса, и также свесилась с другой стороны. Весельчак что-то промычал глухо, но даже не пошевелился. От него резко - до рвоты, воняло - они там всё утро упражнялись с оружием, и с него, видимо, успело уже семь потов сойти во время этих занятий.
Владислав медленно, методично расстегнул пуговицы на куртке, и раскрыл её у него на груди. Потом задрал аж до горла грязную исподнюю рубаху. Обнажив тело, он увидел, что хотя строение его было и не особо изящным, но торс был действительно могуч и хорошо развит. Мускулы живота, могучая грудь, заросшая густой растительностью - всё это было совершенно богатырского сложения. Весельчак сопел во сне от неудобной позы, и грудь его мерно понималась и опускалась, а из открытого рта вырывалось хриплое, тяжкое дыхание.