Всадник на белом коне
Шрифт:
В поле зрения обозначился кусок белой ткани, рубчатой и на вид довольно плотной.
«Да это же скафандр! – поразился Фрэд, открывая второй глаз и приподнимаясь на локте. Представшая взгляду картина удивила настолько, что даже сон пропал. – Какого черта! Что я вообще делаю здесь, на полу?»
Он пнул ногой проклятый ящик, оказавшийся всего лишь заплечным ранцем и огляделся. Заветный диван располагался шагах в трех, не меньше.
«С ума сойти , – изумился Фрэд. – Так я что, сверзился, получается, с дивана и откатился по полу вот сюда, чуть ли не под стол? Быть того не может! Чтобы человек с моей подготовкой... пилот... вот
Он поднялся, с трудом передвигая затекшие ноги, добрался до дивана и тяжело плюхнулся на него, щурясь от бившего в окно ослепительного света. Лучи солнца, проникавшие в диспетчерскую через широкое окно, лишь светили, но ничуть не грели. У Фрэда зуб на зуб не попадал.
«То-то, я думаю, и что же мне так неудобно-то... а оно, значит, вон как.»
Он покачал головой, не в силах избавиться от непроходящего чувства изумления. Ночное приключение казалось необъяснимым.
Тем временем ослепительно сияющий огненный шар окончательно всплыл над горизонтом в районе горы Олимп, заставив замерзшую углекислоту на пологих склонах бросать вокруг себя отблески самых чистейших тонов. Марс постепенно оттаивал после ночной спячки и вовсю играл бодрящими праздничными оттенками. Словно бушевавшая накануне стихия – всего лишь кошмарный сон, а бесконечная облачная стена – вообще мираж. Хотя, какой уж тут мираж, когда вот она, прямо за окном... рукой подать.
Фрэд зажмурился и почувствовал, что снова засыпает, хотя изо всех сил пытался убедить себя, что делать этого не надо.
«Прежде всего ты должен обеспечить буровую электропитанием, – рассеянно думал он. – Если, конечно, хочешь выжить. Ведь ты же, надеюсь, хочешь выжить? Глупый вопрос... Так вот... думаешь, почему в диспетчерской так холодно? Потому что ночь? Не-ет, просто так ничего не бывает. Температурный контроль тоже требует электричества, а без него не только диспетчерская, но и вся пирамида замерзнет настолько быстро, что ахнуть не успеешь... Я замерзну... Алина замерзнет... все замерзнут...»
Удобный диван явно оказался во всех отношениях комфортнее жесткого пола. Сопротивляться его мягким объятиям было почти невозможно.
«Что там по поводу снов? – Фрэд безуспешно пытался прогнать одолевавшую сознание сонную дремоту. Глаза закрывались словно сами собой. Медленные тягучие мысли текли вяло, причудливо переплетаясь друг с другом. – Возможно, я просто сплю и вижу все это во сне: катастрофу, белесую стену за окном, разделившую мир надвое... Марс спит... Алина спит... и я сплю, вернее, спал и видел сны... Да-а, кстати, помню, ночью мне и в самом деле снилось что-то такое... интересное. Сейчас, сейчас, только бы не упустить... Ага, вот, кажется, оно.»
Фрэд вдруг отчетливо вспомнил сновидение, показавшееся поначалу на редкость нелепым. Небольшая странность: он представлял его себе во всех подробностях, а с обычными снами подобное случается крайне редко. Правда, удивление длилось недолго.
«Надо полагать, я окончательно впал в детство, – лениво думал он, – потому что умудрился не только сверзиться с дивана, но, оказывается, даже летать во сне. Да-да, как бы странно и смешно это ни выглядело. Родители, помнится, говорили: если летаешь, значит, растешь. Вот я и расту, наверное...»
Однако, по мере того, как в памяти всплывало все больше и больше деталей, ночное
Фрэд вдруг вспомнил, как он, сделав всего лишь несколько резких взмахов руками, поднялся прямо в рассветное марсианское небо. Совершенно бредовый полет, в реальности такого попросту не бывает. Далеко внизу осталась уступчатая черно-белая пирамида с ярко блестевшей на солнце тарелкой «Ареасат», цилиндрические танки и огромное черное пятно застывшей нефти, а по правую руку величественно проплыли, удаляясь, покрытые застывшей углекислотой склоны вулкана Олимп и его великолепная кальдера... А затем взгляду открылся огромный, в несколько сот километров, белый блин, накрывший Амазонию, плато Элизиум и часть Аркадии...
Помнится, Фрэд немало удивился, когда увидел, что блин-то, оказывается, не сплошной! На вздымающейся буграми белесой поверхности прекрасно просматривались несколько показавшихся воистину бездонными каверн, вокруг которых облачная масса закручивалась четко выраженными многохвостыми спиралями. Он совсем уж решил спуститься в одну из них, как вдруг... бац! Какая-то сволочь шарахнула энергетическим лучом... прицельно, скорее всего, из лазера... зеленого, словно памятные чертовы искры во время катаклизма. Стреляли откуда-то оттуда, из самой сердцевины застывших во сне кучевых облаков. Хорошо хоть не по глазам попал, гад...
И тогда он начал падать, падать, падать... Словно лазерный удар разом лишил его способности к свободному полету.
И упал. С дивана на пол. Вот такой, значит, сон.
Фрэд как следует тряхнул головой, прогоняя дремоту. Спать нельзя, иначе в быстро замерзающей пирамиде из стекла и металла можно и вовсе не проснуться.
Он заставил себя подняться со слишком уютного дивана, подобрал с пола фонарь и на негнущихся ногах побрел к выходу из диспетчерской.
«Может, это и не сон вовсе, – думал он. – Разумеется, с некоторыми поправками. А что? Согласно отчетам двадцатилетней давности, новоявленные экзоты в первую ночь действительно летали... Левитация, чтоб ее... А я теперь самый из них новоявленный, если не считать Алину, конечно... Надо же, какое удачное слово подобрали в свое время, чтобы обозначить наше уродство. Во всяком случае, звучит куда благородней, чем какой-нибудь «мутант» или «нелюдь». Экзот...»
Фрэд выбрался, наконец, в темный коридор и, с трудом передвигая деревянными ногами, направился к лестнице. Ему показалось, что в холле гораздо теплее, чем в диспетчерской с ее глядящими в холодные марсианские просторы огромными окнами.
«Нужно посмотреть, как там Алина, – вдруг подумал он. – Хотя, если бы она неожиданно проснулась, то я уже, наверняка бы об этом знал. Можно не сомневаться, что диспетчерская – именно то место, куда она направилась бы в первую очередь. Просто потому, что только там можно выяснить, что же, в конце концов, происходит.»
Фрэд спустился на второй ярус и, стараясь производить как можно меньше шума, приблизился к памятной по ночным приключениям каюте.
Тишина.
Осторожно приоткрыв дверь, он заглянул внутрь, однако рассмотреть что-либо в темном помещении оказалось совершенно невозможно. А светить туда фонарем он поостерегся. Чего доброго, можно напугать беднягу до полусмерти.
«Ладно, – решил он. – Навещу нашу спящую красавицу после того как разберусь с электропитанием. Если, конечно, разберусь. И если она сама к тому времени не проснется.»