Всадник на рыжем коне
Шрифт:
…Сколько времени мы стояли в неподвижности в ожидании первого движения, не скажу — мне было комфортно даже в условно «проигрышных» стартовых условиях, и я никуда не торопился. А еще ощущал ритм дыхания японца, его непоколебимую уверенность в себе и… толику сочувствия. Вроде как к дурачку, не ведающему, что творит.
Последнее нисколько не задевало — я знал, что будет именно так, и был к этому готов. Точно так же, как был готов и к тому, что в какой-то момент Кавати решит использовать имеющуюся возможность и начнет «партию в шахматы» с обыкновенной, но очень быстрой двойки, рассчитывая, что я тупо не успею помешать одной руке преодолеть считанные сантиметры до своего корпуса, а потом «зевну» апперкот и все остальное, что прилетит следом. Ага,
С рефлексами у Эйдзи было все в порядке — он попытался погасить силу удара хорошо отработанным смещением головы в сторону. Но не учел длины моих рук, амплитуды скручивания корпуса и силы, вложенной в это движение. Поэтому «поплыл». Буквально на долю секунды. Но этого мне хватило за глаза — продолжая начатую комбинацию, я со всей дури всадил классический мае-гери во внутреннюю часть его правого бедра, выбив эту ногу в сторону, без каких-либо проблем забрал спину и ушел в коронный бросок прогибом!
Грохнулся японец… бездарно. Даже с учетом того, что был в грогги после пропущенного удара в голову — дернул рукой не в ту сторону и в момент касания затылком канваса. Поэтому потерялся в пространстве и даже не понял, что я взял фулл-маунт. А зря — три тяжелейших удара, прилетевшие в лицо, превратили его в кровавый блин и окончательно отправили сознание в аут.
Что самое смешное, опоздал даже рефери — в тот момент, когда он прыгнул к нам, чтобы накрыть собой бессознательное тело Эйдзи и спасти его от тяжелых травм, я уже вставал и запрокидывал голову к потолку. Потом почувствовал, что меня «отпускает», и вспомнил о необходимости отыграть последний акт шоу — посмотрел на противника и озадаченно почесал затылок. «Совершенно случайно» оказавшись лицом к одному из дронов АВФ с эмблемой «Овердрайва» на корпусе:
— А утверждал, что быстрый, как Вспышка…
Говорил, естественно, на русском, прекрасно зная, что фразу переведут практически влет. Когда слева-сзади послышался приближающийся топот, развернулся на месте и улыбнулся подбегающему Али Мавлетовичу. А после того, как взлетел в воздух, подброшенный могучим дагестанцем, и услышал его любимое «Уабщэ маладэс», окончательно поверил в то, что этот бой уже позади. И следующие пару минут позволял тренерам, катмэну, девчонкам и подоспевшим партнерам обращаться с собой, как с мягкой игрушкой. Но то и дело поглядывал в сторону Кавати Эйдзи, вокруг которого суетились врачи и члены команды. Поэтому заметив, что он пришел в сознание и сел — увы, не самостоятельно, а с посторонней помощью — выскользнул из объятий Тани и Леры, протолкался к Вспышке и изобразил поклон уважения. Затем в том же стиле поблагодарил за бой его менеджера и тренеров, пожал десяток протянутых рук и отправился к рефери, решившему огласить решение судей.
Эта часть мероприятия прошла тихо и спокойно. Зато интервью, которое решил провести сам Ричард Логан, развеселило с самой первой фразы:
— Дамы и господа, как видите, я не ошибся — звезда, загоревшаяся в моем промоушене в прошлом декабре, продолжает сиять даже после фактического ухода из Большого Спорта и смены весовой категории с полутяжелой на тяжелую! Знаете, вчера вечером, слушая ответы Всадника на Белом Коне на вопросы фанатов его противника, я не мог отделаться от мысли, что этому молодому воину не нужны ни шлем, ни бронежилет, ни автомат — он сам по себе является оружием и обязательно это докажет. Кстати, Дэнни, судя по фразе, которая вырвалась у тебя сразу после боя, ты ожидал от противника большего, но все равно пошел ему навстречу и начал бой в предложенной манере.
— Не хотел, чтобы диванные эксперты по боевым искусствам захлебывались слюной, заявляя, что я страшно испугался Вспышки и выиграл бой совершенно случайно… — усмехнулся я.
— Да, великих теоретиков в нашем спорте предостаточно… —
— Конечно. В противном случае я бы выступал где-нибудь еще. Или сосредоточился на службе.
Логан заглянул в ближайшую камеру и наставительно поднял указательный палец вверх — мол, люди, слушайте, что говорят умные люди. А потом снова повернулся ко мне:
— О, я как раз хотел задать вопрос по поводу нее. Насколько мне известно, ты служишь уже больше полугода. То есть, каждый день с утра до вечера бегаешь кроссы в полном обмундировании и с оружием, стреляешь, прыгаешь с парашютом, участвуешь в боевых операциях и так далее. По утверждениям абсолютного большинства экспертов, в таких условиях ты просто не мог не «потяжелеть». Однако я что-то не заметил особой медлительности. Может, признаешься, как ты умудрился стать еще быстрее?
— В подразделении, в котором мне выпала честь служить, поединки один на один проводятся крайне редко. Из-за того, что нас затачивают на работу в реальной жизни, в которой таких «комнатных» условий практически не бывает. Поэтому мы рубимся группа на группу или в толпе, но каждый за себя. И не в зале, а на полигонах, изображающих лес, песчаный пляж, заболоченную или заснеженную местность, поле, изрытое воронками, и многое другое, причем в самых разных погодных условиях. Сослуживцы у меня здоровые, выносливые, резкие и очень опытные, так что приходится шевелиться. Ну, а полгода ежедневных шевелений ускорят кого угодно.
Вопросы он задавал толковые, вел себя более чем уважительно, а в самом конце интервью намекнул на то, что шоу получилось коротковатым:
— Дэнни, в двух предыдущих поединках ты намеренно позволял противникам выпутываться из практически безвыходных ситуаций, стараясь порадовать зрителей красивым зрелищем, а в этот раз закончил бой за считанные мгновения. Я понимаю, что большинство зрителей болело за Вспышку и изначально рассчитывало увидеть молниеносную победу, а значит, получило практически то же самое, только в твоем исполнении. Но мне, как болельщику, хочется битвы не на жизнь, а на смерть, накала страстей и возможности любоваться красотой этого вида спорта хотя бы раунд. Скажи, ты пойдешь нам навстречу в следующем противостоянии?
— Насмерть драться не буду, ибо по-настоящему уважаю тех, кто выходит в октагон и хочу, чтобы они продолжали выступать и дальше… — усмехнулся я. — А красивые бои люблю. Так что постараюсь вас не разочаровать…
…Сразу после выхода из зала я попал в цепкие ручки допинг-офицеров. Вальяжных, ленивых и преисполненных чувства собственной важности. Так что потерял впустую порядка получаса. А в блок помещений, выделенных мне и моей команде, вернулся в самый разгар веселья и обнаружил, что туда успело набиться человек двенадцать-пятнадцать самых высокопоставленных и состоятельных фанатов с женами, любовницами или экскортницами. Судя по радостным и слегка обалдевшим лицам мужчин, все ставили на меня и, как минимум, со «средним инсайдом», то есть, на победу в первом раунде. Поэтому никак не могли поверить в реальность безумных выигрышей и периодически зависали. Впрочем, благодарили истово, старались сказать что-нибудь теплое и, вкладывая в руку визитки, предлагали обращаться в случае чего.
Вяземский, получивший «инсайд топовой комплектации», ставил деньги на победу в первом раунде, причем нокаутом, соответственно, «поднял» значительно больше и пребывал в состоянии полнейшего одурения. Тем не менее, все еще не забыл, чьими стараниями на его улице перевернулась фура с печеньками, так что так же, как на канвасе, попробовал переломать мне ребра, выдал абсолютно невразумительное поздравление и на радостях махнул очередную стопку водки. На его фоне Горин выглядел живым олицетворением понятия «Спокойствие» — да, радовался выигрышу, но без особого фанатизма, зато по-настоящему гордился моими успехами. В результате поздравил с победой душевнее всех и еле слышно пообещал, что постарается этой ночью взять Линду на себя.