Всадник рассвета

Шигин Владимир Виленович

– Какой же ты амулет, если не уберег моего друга! – сказал я ему.

И, бросив на камень, с силой размозжил в осколки автоматным прикладом.

Как тщательно мы ни обследовали местность недавнего боя, но так и не смогли отыскать даже каких-то фрагментов Мишкиного тела. Это было весьма странно. Возникла робкая надежда, что Мишка был только ранен и взят чеченами в плен. Но ни тогда, ни после, ни войсковая разведка, ни агентурная так и не подтвердили факт пленения североморского комбата. Война, разумеется, жестокая вещь,

и все же, даже понимая и принимая это как должное, всегда больно и горько, когда она забирает наиболее близких и родных.

После смерти Мишки я как мог помогал его вдове и сыну – так как тело не было найдено, возникли проблемы с оформлением пенсии. Мишка считался не погибшим, а всего лишь пропавшим без вести.

Затем Мишкина жена уехала к родителям и вскоре, как я слышал, оформив какие-то бумаги, вышла замуж. Это, честно говоря, меня не слишком удивило, так как последнее время они с Мишкой жили врозь. Ну а что касается самого Мишки, то он остался в моем сердце таким, каким я его помнил еще по беззаботным училищным годам: веселым, преданным и надежным. Знал ли я тогда, что в истории Мишкиной гибели все далеко не так-то просто…

* * *

Под утро мимо нас проскакал еще один всадник, на этот раз в красном и на красном коне, а с восходом солнца – третий. Последний был уже во всем белом и восседал на ослепительно белом коне.

Проснувшись, мы, в ожидании бабки, коротали время за разными делами. Вышата занялся своим любимым времяпрепровождением – сосредоточенно точил меч, Храбр возился со своей кольчугой, Вакула костяной иглой чинил прохудившуюся обувь, а Всегдр прогуливался вдоль частокола и рассматривал висевшие там причудливые черепа.

Наконец из избы вылезла старуха Эго. Изба наклонилась, слышно было, как подагрически скрипели ее куриные ноги. Бабка, позевывая в кулак, спустилась наземь.

– Вот, возьми! – протянула она мне два клубка ниток. – Это не простые, а особые клубки. Надо бросить наземь и идти за ними, никуда не сворачивая, пока клубок не повернет сам. Первый клубок тебя приведет прямо к острову Буяну, а второй, если жив останешься, обратно, от острова Буяна к моей избушке.

– Спасибо, бабуля! – поблагодарил я ее, засовывая клубки подальше за пазуху.

– Есть будете? – спросила ведьма участливо.

– Ага! – ответил за всех Вакула.

– Вот тебя-то меньше всего кормить мне и хочется! – сварливо принялась старуха за старое.

Как мне показалось, бабка была на редкость прижимиста, и непомерный аппетит здоровяка Вакулы буквально выводил ее из себя. Однако на сей счет я ошибся. Из избы бабка вынесла вместе со скатертью и какой-то кувшин. Когда на скатерти появились традиционные мясо, хлеб и молоко, бабка разлила нам по чаркам содержимое своего кувшина. Всегдр, которого она обошла кувшином, тоже было подставил ей свою чарку.

– А тебе не положено, мал ишшо! – шикнула старуха на мальчишку.

Мы

подняли свои чарки и выпили. Напиток был столь крепок, что с ходу ударил в голову.

– Что это? – спросил я, стараясь быстрее залить молоком горевшее огнем горло.

– Настойка мухомора! – со значением промолвила старуха Эго. – Этому меня еще моя бабушка научила! Пробрало небось до самого нутра!

– Пробрало! Пробрало! – морщился я, занюхивая выпитое хлебной корочкой.

– Отравить нас мухоморами хочешь? – подозрительно поглядел на бабку Вышата.

– Дурак! – ответила та кратко. – Отравить я вас могла еще вчера, когда вы все со скатерти без разбору сметали! Я ж говорила вам, что я ведьма правильная, а не какая-нибудь там отравительница безродная! А мухоморовку я и сама люблю по праздничкам стопочку-другую опрокинуть с ведьмами-подружками.

– А кто были всадники, что всю ночь вокруг нас скакали? – не унимался Вышата, занюхивая мухоморовку хлебной коркой.

– И вправду, мисс Эго, кто это тут у вас по ночам скачет? – поинтересовался и я, засовывая свою ложку за голенище сапога.

– Какие еще всадники? – насторожилась бабка. – Никого здесь быть не должно!

– Черный, красный и белый! – подсказал Храбр, уписывая хлеб с молоком.

– А, это! – Старуха рассмеялась. – Так черный всадник – это ночь, красный – утро, а белый – день! Они тут все время мимо меня скачут.

– Тьфу ты, – сплюнул Вышата. – И все тут у вас не как у людей!

– Да уж, – деланно развела руками Эго. – Именно не так, потому что мы и не люди!

Поблагодарив старуху за еду, мы начали собираться в дорогу.

– Кто такая мисс и почему ты величаешь меня столь странным титулом? – спросила бабка.

Но ответить я ей не успел. Над поляной пронеслась черная тень, злобное карканье вернуло нас к реальности нашего бытия. Вышата вскочил за своим луком, но Ворона уже нигде не было видно.

– Значит, очухался! – погрозил куда-то вдаль Вышата. – В следующий раз я заткну твой поганый клюв стрелой навсегда!

Я глянул на старуху Эго. Она стояла белее снега.

– Что с тобой, бабуся? – спросил я ее.

– Знаете ли вы, несчастные, кто это был? – ответила она вопросом на вопрос.

– Это Ворон, предводитель нечисти, какой-то подручный Коуша, все время нам пакостит да нелюдей ваших на нас наводит! – ответил за меня Всегдр.

– Это никакой не подручный! – с трудом произнесла старая ведьма трясущимися губами. – Это сам Вечный Коуш! Он видел меня вместе с вами, а это значит, что теперь мне конец! Этого предательства он мне ни за что не простит! Ой, что делать, что делать!

Словно в ответ на ее слова, внезапно вспыхнула избушка на курьих ножках. Пламя в несколько мгновений взбежало к самой крыше, изба сразу же с шумом завалилась набок. Ноги ее еще некоторое время беспомощно и жалко дрыгались, пока не исчезли в пламени.