Всадник
Шрифт:
Мазсе не могла не радовать такая самоотверженность старого всадника. Он перевел взгляд на разведчика, в нем не было столько же решимости и готовности умереть за него, сколько в Партатуе, но тот молча стоял и внимал речам своего командира.
– И не будут с нами считаться восточные короли. Ты не царской крови, нас всего несколько сотен против десятков тысяч рыцарей Восточных королевств. Им нужны земли и ресурсы этого царства, а ты лишь помеха. И что ты им скажешь, монах? Что за этим мальчуганом стоит вся сератайская орда? – Не унимался Партатуя.
– Как только узнают, что у тебя под командованием лишь небольшой
Иданфирс кивал головой, поддерживая старика, и предложил приступить к выбору места для засады.
– Что ты посоветуешь? – Обратился к разведчику Мазсе.
– Есть неплохое место, сразу за переправой. – Иданфирс вычертил пальцем небольшой круг рядом с рекой.
– Перейдя реку, Симеон, наверняка, остановится лагерем здесь, чтобы дать лошадям отдохнуть. Сразу за рекой, километров на двенадцать-четырнадцать растянулся луг. Питьевая вода, чтобы напоить лошадей, на севере и юге обширные лесные чащи. Можно укрыть воинов там, а когда они встанут лагерем, с наступлением темноты, напасть и разбить.
– Эдвин, расскажи мне о военных навыках Симеона. – Обратился к поникшему монаху Мазсе.
Эдвин наморщил лоб и сложил у груди пальцы домиком, подбирая слова.
– Симеон молод, хотя и старше Вас, милорд. Он статен и горяч, прирожденный лидер, он не будет прятаться от схватки, но и недооценивать его не стоит. Дед его и дяди погибли в многочисленных кровавых распрях за право на корону Живого города. И отец его, король Грир, научил сына, ни в коем случае не терять бдительность и всегда ждать нападения. Поэтому не ждите, что сможете застать его врасплох. – Подытожил старик.
Партатуя настороженно смерил взглядом монаха.
– Как бы то ни было, я соглашусь с ним. Нужно готовиться к худшему.
– Что скажешь насчет этого плана с нападением на лагерь ночью. – Обратился к Партатуе Мазсе.
– Звучит неплохо, мы лишим их численного и конного преимущества. Но если лагерь будет обнесен хотя бы простым частоколом, то нам придется биться пешими против трех тысяч закованных в латы рыцарей. Без конного преимущества на нашей стороне дело проигранное. С другой стороны, если выйдем в открытый бой, нас сомнут как детей с первого же натиска. У них прочнее доспехи, лучше оружие, даже копья и те длиннее. – Немного подумав, сказал Партатуя.
– Нет, мальчик, в одной схватке нам не победить, будем нападать неожиданно, быстро, тут же скрываясь в лесах. Я, думаю, за нами не погонятся, побоятся засады. И тогда будет хоть какой-то шанс.
– Партатуя, сколько всадников в твоей армии могут управляться с луком? – Спросил Мазсе.
– Да, все могут. – Призадумавшись, ответил старик. – Вот только я сам-то лук в руках держал последний раз на охоте. У меня тяжелые всадники, они хороши в ближнем бою. Ты что-то задумал?
– Да, – Мазсе поднялся с трона и подошел к карте, – если Иданфирс прав, и они остановятся лагерем у реки, мы не будем дожидаться темноты, а сразу нападем на них, как только они слезут с коней.
– Мы расположимся в лесу, здесь, здесь и здесь. – Мазсе указал на три разные точки в лесах на севере и юге от долины.
– Я с твоими всадниками выйду из леса, осыпая позицию Симеона градом стрел. – Мазсе провел пальцем круг,
– Если он растеряется, то прикажет воинам сплотить ряды, прикрываясь щитами от наших стрел, и тут ты с двух сторон зажмешь его натиском Марсагетской конницы. Как только сила твоего натиска пропадет и между вами завяжется бой, тут своими отрядами ударю я. Если Всадник будет на нашей стороне, противник бросится бежать к реке, где мы его и добьём.
– Ты сказал, если растеряется. А если нет? – Поинтересовался разведчик. – Что тогда?
– Тогда они оседлают коней и начнут меня преследовать.
– Пхах. – Возмутился Партатуя.
– И что? Ты и километра не проскачешь, как они тебя нагонят. А после тебя разделаются и со мной.
– Не догонят. – Не согласился Мазсе.
– Кони их уставшие будут от долгой дороги. Мы не наденем доспехов, поедем налегке.
– Хорошо, а что делать будешь, когда стрелы закончатся?
– Стрел у нас в избытке, кузнецы всю эту неделю делали наши стрелы и теперь ими заполнен целый склад.
– Ты рассчитываешь их одними стрелами уморить? – Усмехнулся разведчик.
– Я рассчитываю не потерять ни одного своего воина в этой битве, Иданфирс. – Уверенным голосом произнес Мазсе.
Образ его был настолько непоколебим, что он всем видом показывал уверенность в своей победе. У Партатуи сложилось чувство, что мальчик всю неделю размышлял над предстоящей битвой.
– Если ни у кого нет идей лучше, то предлагаю вам, разобрать стрелы на складе и немедленно выдвигаться к реке.
Партатуя хотел возразить мальчику:
– Хоть ты и вождь, но люди мои, а ты хочешь их в кожаных рубашках бросить на копья противника.
Но подумав ещё раз, молча кивнул в знак согласия.
– Тогда все свободны, совет закончен. Ах, да, Эдвин. – Произнес Мазсе, уже уходя.
– Я надеюсь, когда мы вернемся, ворота города будут открыты, и люди встречать нас будут как героев, спасших их от гнета восточных королей.
– Конечно, милорд. – Скупо произнес монах.
И вот уже меньше чем через час шеренга за шеренгой из восточных ворот выезжали сератайские всадники, вооруженные лишь мечами и луками, на спине у каждого красовался деревянный щит со знаком племени Мазсе. Они скакали без отдыха до самого вечера и, наконец-то, достигли долины реки, через которую было перекинуто три моста. Не успели они скрыться в лесах, как с границы Оберола, через реку, уже переправлялась группа воинов, двадцать легковооруженных всадников.
– Разведчики. – Понял Мазсе.
Он приказал дать им проскакать пару километров от моста, а потом схватить и допросить. Мазсе выставил дозорных, чтобы они постоянно наблюдали за переправой. Через долину, на севере Партатуя ждал его указаний. Все затаились в ожидании, скрываемые ночной тьмой и густой листвой деревьев.
Через некоторое время к нему прискакал Иданфирс, с собой он привез перекинутого через седло, связанного пленника. Разведчик стащил его с лошади, стянул повязку со рта. На грубом восточном языке с примесью сератайских слов Иданфирс приказал пленнику рассказать Мазсе тоже, что он рассказал ему. Мазсе протянул ему воды, воин схватил окровавленными ладонями мех с водой и жадно впился в него губами. Мазсе внимательнее присмотрелся к его рукам и увидел, что на его пальцах не было ногтей.