Всадники апокалипсиса
Шрифт:
– И что дальше?
– Отъедем в укромное место и по душам покалякаем. Без свидетелей.
– А этот? – Михай мотнул головой в сторону Бугрова.
– Не бери в голову, этот парень наш. Его будут судить. – Зимин надавил дулом в затылочную впадину Михая. – Пока едешь – живешь, и, может, даже появится шанс еще раз выйти сухим из воды. Как тебе такая перспектива?
Михай включил зажигание, но с места не трогался. Он
– Мне, кажется, я много сделал глупостей в жизни, а последние несколько лет мечтал об одном – отомстить Бугру.
Говоривший тяжело задышал.
– Слышь, капитан, у меня в банке кое-чего оставалось, поделите на своих и часть передайте моему брату. Он за границей живет, фамилия Сапоженко. Мы вместе начинали свою воровскую биографию на Украине. Недавно Бугров убил моего младшего брата, и вы мне всю малину испортили.
Зимин, помолчав, взял трубку сотового телефона и быстро набрал номер.
– Что ты делаешь?
– Сейчас узнаешь!
– Андрей Юрьевич? С вами говорит капитан Зимин. Да. Вы еще спите? У меня для вас новость. Какая? Узнаете сами.
Он передал телефон Михаю, который только начинал понимать происходящее и дрожащими руками взял в руки трубку.
Зимин вышел из машины. Позади показались люди, бегущие в их сторону. Это было обещанное генералом подкрепление. В толпе он заметил и самого Посошкова, который из-за одышки безнадежно отстал от своих людей.
Когда Михай договорил, Зимин пообещал ему встречу с братом и свидание на одни сутки. Авторитет знал, что капитан выполнит обещание. Сидеть ему оставалось всего полгода...
* * *
– Я больше не могу здесь оставаться, – взмолилась жена Артюшина, брезгливо посмотрев на серые тюремные стены и провожавших их милиционеров. – Давай оформим документы и уедем куда-нибудь за границу... Я согласна на любое место, хоть в Сахару, только бы не здесь...
– Так ты ведь никогда не любила поездки? – удивленно спросил Артюшин.
– Да, не любила, а теперь люблю, – загадочно улыбнулась Марьяна Васильевна и смешливо посмотрела на дочь: – Правильно я говорю, Машенька?
В этот момент все они остановились: у выхода из тюремного коридора стоял Гоша Паварин.
– Ты не серчай на него, – на ухо мужу шепнула
Но уговоры на этот раз не понадобились. Артюшин не только встретил своего подопечного с улыбкой, но и обнял его.
– Как же ты могла так подумать, – с укором посмотрел тренер на свою супругу, – он ведь теперь не только мой подопечный, но и близкий нам человек.
Эти слова особенно пришлись по сердцу дочери тренера Маше Артюшиной. Она тут же покраснела, но через секунду набралась смелости и взяла за руку Гошу, который не скрывал радости, услышав слова отца своей избранницы.
Артюшин обнял Гошу, еще раз поблагодарил парня:
– Я тебя не обижу. Ты действительно молодчина, сработал, как заправский спецназовец. Не побоялся защитить женщин. И машину с заложниками вывел из самого пекла. Одним словом – орел. Но, – тренер вдруг изменился в лице, спрятав улыбку и став на несколько секунд серьезным, – это не значит, что на тренировках тебя ожидают поблажки. Наоборот, спрашивать буду с особым пристрастием, – улыбнулся Артюшин.
Все улыбнулись, справедливо решив, что личные вопросы обговорены. После этого все дружно направились к выходу, где их ждал жаркий солнечный день.
Артюшин пожал руку двум офицерам, сопровождавшим его прямо до выхода из СИЗО, и только после этого вдохнул широкой грудью воздух московской улицы, который, хоть и был пропитан автомобильной гарью и раскаленными запахами асфальта и кирпича, показался ему самым лучшим и родным.
Ночью прошел дождь, и Артюшин пожалел о том, что не родился художником, чтобы запечатлеть контрасты на улице любимой столицы. Однако в этот момент он вспомнил о своем детище, которое он считал делом своей жизни, – о гребной базе, где он не был почти два месяца, и которая требовала его внимания.
– Дорогой, – как бы угадывая мысли мужа, обратилась к Артюшину его супруга, – мы могли бы съездить посмотреть на твою базу. Говорят, там через несколько дней начнется строительство. Но без тебя начинать никто не хотел.
Это известие очень обрадовало Артюшина, который за тюремной решеткой пережил немало тяжелых моментов, представляя, что может случиться с его детищем, если он не получит свободы. Были моменты, когда он был близок к отчаянию, но теперь все это осталось уже позади...