Все байки старого психиатра
Шрифт:
– Ну что ж вы так грубо-то? А может, у него к вам искренние чувства?
– Да пошел он на фиг со своими чувствами!
– Алла Дмитриевна, давайте немного отвлечемся от чертей…
– Ща, погоди, погоди. Н-н-на, <гомосексуалистище>! – и больная с силой пихнула ногой в нутро стиральной машины.
– Так, все, хватит! Вы последний раз когда выпивали?
– Сегодня утром. У меня оставалось чутка от вчерашнего. Грамм сто, не больше. Я же сначала думала, что глюки у меня. Дай-ка, думаю, похмелюсь, может, пройдет? Ну и что, выпила, а ничего не прошло. Значит, точно не глюки. Так вы же и сами его видели! Вам что,
– Видели-не видели, а в больницу поехать вам все равно придется.
– Да-а-а?! Во-о-он вы чего захотели, оказывается?! Вы, как в тридцать седьмом, что ли, на «воронке» меня увезти хотите?! Может, уж и расстреляете сразу?!
– Алла Дмитриевна, да никто вас не собирается расстреливать. При чем здесь тридцать седьмой?
– На… ты их вызвала, <самка собаки>?! Как тебе не стыдно, тварь?! Ты и Андрюшку-то против меня настроила, теперь и он в твою дудку дует! Я знаю, вы уже все продумали, вам квартира моя нужна! Меня упечете, а сами тут хозяйничать будете?! – ополчилась она на сноху.
– Алла Дмитриевна, хватит, успокойтесь, пожалуйста! Давайте, одевайтесь и поехали! В больницу вы поедете в любом случае. Сколько можно повторять-то?
– Да поедем, поедем! Что я, с вами, троими мужиками, драться буду, что ли? Знаю я, чем вы занимаетесь! Вы квартиры у людей отнимаете! Вот только со мной вы прокололись, не на ту напали! Я вас всех пересажаю! Вы еще в ногах у меня будете валяться!
Эх, если б исполнялись все угрозы наказанием, то нас бы давно уже к пожизненному расстрелу приговорили. А что касается чертей, то больные их сейчас нечасто видят.
Можно бы и пообедать, а то на желудке как-то пусто и неуютно. Но нет, еще вызов дали. Поедем к пьяному телу мужского пола, которое возле магазина лежать изволит.
Небритый мужичонка с опухшим лицом, одетый в грязно-серую потрепанную куртку, не лежал. Он сидел на корточках и вел монолог на своем родном, алкоголическом языке. Мои Гера с Толей подняли его и с грехом пополам в машину завели.
– Здравствуй, уважаемый! Как тебя зовут-то? – предпринял я попытку наладить речевой контакт. Но безуспешно. Ответом было лишь неразборчивое бормотание и непонятные знаки руками. Все понятно. Глухонемой мальчик объяснил жестами, что его зовут Хуан. В общем, спрашивать его о чем-то было совершенно бесполезно. Так и свезли в вытрезвитель [18] как неизвестного.
18
Вытрезвителем мы для краткости называем «Пункт оказания помощи лицам, находящимся в состоянии алкогольного опьянения и утратившим способность самостоятельно передвигаться». Он размещен на базе наркологического отделения. И тем не менее специализированная наркологическая помощь там не оказывается. Все доставленные туда граждане регистрируются, и у них проверяется алкоголь в выдыхаемом воздухе. Ну а дальше все происходит очень просто: проспался – ступай себе с миром и до новых встреч! – Прим. авт.
Вот и обед разрешили. И по пути купил я чипсы, бутылку «Колы» и почему-то мармелад жевательный в форме червячков. Хотя раньше всего этого терпеть не мог. Но тут захотелось нестерпимо. Но это желание у меня не просто так возникло, его моя
– Иваныч, вы чего это, в детство впали? – спросил он.
– Нет, Володя, я из него не выпадал, – ответил я.
Ну а после обеда дружно приняли мы горизонтальное положение.
В четвертом часу вызов дали: психоз у больной двадцати трех лет. Смущает только, что она сама себе вызвала. Ну ладно, сейчас приедем, разберемся.
В прихожей нас встретила чуть полноватая девушка с приятным, располагающим к себе лицом.
– Здравствуйте! Проходите, пожалуйста, присаживайтесь! – доброжелательно сказала она. – Я сама к себе вас вызвала, уж извините, что работы вам задала.
– Ничего страшного. А что с вами случилось?
– У меня непрерывно текущая, параноидная шизофрения. Полтора года назад мне ее поставили, я за это время три раза в больнице лежала.
– А в чем она у вас выражается?
– В основном – это «голоса».
– Они всегда есть или прекращаются на какое-то время?
– Да почти всегда есть. Они голове у меня, псевдогаллюцинации. Просто обычно я их стараюсь не замечать, они как бы смазанные получаются, невнятные. А со вчерашнего вечера появился мужской голос, грубый такой, наглый, что ли. То угрожает, то зовет куда-то, а то, просто мои действия комментирует. Ну и еще очень неприличное говорит, уж извините, я не буду пересказывать. Но у меня нет чувства, что эти «голоса» мне кто-то вкладывает. Я понимаю, что проявление болезни.
– Так, а вам ничего не видится?
– Вы имеете в виду зрительные галлюцинации? Да, бывают. Какие-то черные силуэты боковым зрением замечаю.
– Хорошо, ну а почему ваша шизофрения параноидная? У вас что, есть бред?
– Да, есть. Хотя, я бы сказала, что это даже и не бред, а навязчивые мысли о преследовании. Я научилась с ними жить и им не отдаюсь. Я умею отделять нормальные мысли от бредовых.
– Скажите, а вы кто по образованию? – поинтересовался я, удивившись, насколько свободно и правильно больная использует психиатрическую терминологию.
– Нет, я не медик. Просто я очень много читала о моей болезни. А по специальности я товаровед, но вообще не работала. Мне как-то некомфортно в коллективе.
– То есть сейчас вы не работаете?
– Ну, как сказать… Я торты пеку на заказ.
– А с кем вы живете?
– Вдвоем с мамой.
– И какие у вас отношения? Не ссоритесь?
– Нет, что вы! У нас очень хорошие отношения.
– А мама знает, что вы нас вызвали?
– Разумеется, знает. Я от нее ничего не скрываю. Мы друг другу доверяем.
– Ну, хорошо, а что вы от нас хотите?
– В больницу, конечно. Мне нужно острые явления убрать, иначе боюсь, что сама не справлюсь.
– А вы что-то принимаете?
– Да, принимаю <названия>, но они мне перестали помогать.
– Ну а почему вы в диспансер не обратились, а скорую вызвали?
– Потому что мне побыстрее в больницу надо.
– И последний вопрос: как вы впервые попали к психиатру?
– Да просто, сама пришла. Рассказала про голоса и мысли. Ну и госпитализировали меня.