Все без ума от Евы
Шрифт:
– Мне одному кажется, что мы уже знаем все, что нам нужно, но почему-то не видим очевидного ответа? – спросил вслух Чабрецов.
– Меня тоже преследует эта мысль, – ответил полковник, – нам мешают эмоции. Из-за них мы неверно оцениваем какой-то параметр.
Денис потер лоб. Что-то крутилось у него в голове, какая-то мысль, но в руки не давалась.
– Меня смущает спешка, – вдруг сказала Ева. – Я не верю в виновность Васи и Даши. Преступники спешат! Почему? Мне также непонятно, почему Степана отравили уже после того, как похитили Васю. После! Именно два этих
– Ты не считаешь Дашу виновной? – поднял бровь вверх ее муж.
– Нет, – ответила Ершова, поколебавшись.
– Тогда почему она сбежала?
– Потому что Вася ей позвонил или написал. Вот почему, – сказала Ева.
– Ей было запрещено покидать отдел.
– Если Юдин попросил ее прийти, то никакие запреты не имели для Дарьи никакого значения, – усмехнулась Ершова.
– Ты думаешь, ему опять удалось вырваться?
– Его увезли в «копейке», усыпив хлороформом, – медленно произнес Чабрецов. – Могли не рассчитать дозу. Юдин на самом деле не заснул или быстро проснулся. Предположим, он улучил момент, открыл багажник и выпрыгнул из автомобиля. А оказавшись в безопасности, позвонил Даше.
– Почему он не позвонил, например, мне? – спросил Рязанцев. – Почему Гусевой? У Юдина нет никаких оснований не доверять ни мне, ни Денису.
– Я не знаю, – ответила Ева.
– Эту версию легко проверить, – сказал полковник.
Он достал из кармана телефон и набрал номер Василия. Пошли длинные гудки. Мобильник Юдина был включен, но астроном не ответил.
Даша шла по темной улице. Ей было холодно и хотелось бананов.
«Это гены. В Камеруне, поди, сейчас жарко, и бананов там сколько угодно», – подумала Гусева.
Зубы девушки выбивали частую дробь. Было около двух часов ночи. Время от времени Гусева, завидев патрульную машину, пряталась в густой тени деревьев, еще не сбросивших всю листву. Иногда она подходила поближе к домам и смотрела на таблички с названиями улиц.
«Профсоюзная», – прочитала Гусева.
Теперь ей нужен был дом номер восемьдесят. Воображение рисовало Даше многоквартирное здание, в одном из подъездов которого ее ждал усталый, побитый, продрогший и любимый Вася. Ветер усиливался. Погода портилась, девушку продувало насквозь. К ее изумлению, домом под восьмидесятым номером оказалось огромное административное здание. Большой белый куб с серым крылом, этажей эдак в пятнадцать, был соединен высокой перемычкой с узким параллелепипедом. У здания росло несколько раскидистых деревьев. Газон был коротко подстрижен.
«Тут какая-то ошибка», – подумала Даша, растерявшись.
Девушка достала телефон и еще раз прочитала сообщение. «Профсоюзная, 80». Она пришла по правильному адресу.
Кутаясь в старенький кардиган, Гусева подошла к табличке, на которой было написано название учреждения. Сухие желтые листья шелестели, катаясь по асфальту.
«Главное архивное управление Москвы», – прочитала Даша с растущим недоумением.
От одного дерева отделилась тень. Человек, хромая, подошел к девушке бесшумно и крепко обнял ее сзади за плечи. Дарья вскрикнула,
– Вася, – счастливо выдохнула Гусева, – Вася!
– Привет. Я рад, что ты пришла, – сказал Юдин.
Из Дашиных глаз потекли слезы.
– Как тебе удалось сбежать? – спросила она, икая.
– Очень просто, – ответил астроном, не углубляясь в подробности, – меня везли в багажнике «копейки», а я знал, как он открывается изнутри. В детстве я был хулиганом, время от времени раскаивался, старался исправиться, особенно когда мама расстраивалась. А теперь думаю, что это был ценный жизненный опыт. Мальчики должны немного в детстве хулиганить. Немножко, чуть-чуть.
Он улыбнулся в темноте. Даша обняла его еще крепче.
– Мне нужна помощь, – сказал астроном, отрываясь от ее губ. – Мне надо найти в архиве сведения о своих родителях.
– О папе? – уточнила Даша.
– О родителях, – повторил Юдин. – Меня усыновили.
Гусева ахнула.
– Да что ты говоришь?! – сказала она. – Я не верю!
– Мне мама сказала, – кивнул Вася. – Она взяла меня из роддома, когда мне было семь месяцев. Знаешь, – добавил он после небольшой паузы, поморщившись, – меня долго преследовало воспоминание детства, когда какая-то толстая тетка кричит моей маме: «Отдай его обратно!» Я долго думал, почему и куда меня должны отдать, но теперь-то я знаю.
Он вздохнул. Даша молчала.
– Я сочувствую тебе, – наконец сказала девушка.
– Мне? Сочувствуешь? – удивился Василий. – Совершенно нет повода. Наоборот, надо радоваться. Моей матерью стала женщина, которая очень меня любила. Так, как меня любила мама, и родных-то детей не всегда любят, не то что приемных. Биологические родители, бросившие меня, совершенно меня не интересуют. То есть интересуют, но в чисто познавательном смысле. Я подозреваю, что именно с ними связаны все последние события.
Он поднял голову и посмотрел на здание.
– Ты думаешь, в этом архиве ты сможешь найти документы о своем прошлом? – спросила Даша. – Это будет очень трудно сделать.
– А где еще искать? – пожал плечами Вася. – Это главное архивное управление нашего города. Вся информация должна стекаться именно сюда. Усыновляют только по решению суда, а все судебные постановления должны храниться в архиве.
Дарья задумалась. Ветер дул им прямо в лица, взлохмачивая хвостик из Дашиных кудрявых волос и охлаждая Васины раны, пульсировавшие болью.
– По-моему, – сказала девушка, – подобное учреждение есть и на Большой Пироговской улице. Там, если я правильно помню, расположен Государственный архив России. Есть только одна проблема. Даже если ты проникнешь в этот архив незамеченным, даже если найдешь хранилище, сколько времени у тебя уйдет на то, чтобы найти нужное тебе дело? Десять часов? Двадцать? Неделя? Ни ты, ни я не являемся архивными работниками. К тому же мама сменила тебе фамилию. Откуда ты знаешь, как тебя звали раньше? Может, пойти официальным путем? Направить запросы в архивы, ЗАГСы и органы опеки…