Все будет хорошо
Шрифт:
— А Галина? — пробурчала Марьянка, готовясь растянуть рот под пирог с рыбой.
— Какой толк от твоей Галины? — всплеснула руками бабушка, — Она не знает, какой стороной иголку в ткань втыкать! Я подумала, может ты, раз уж все равно результатов ждешь, помогла бы Моне с костюмами...
* * *
— Ну как?
Пожалуй, в любой другой день Эльвира Эдгаровна выбрала бы другие слова. Эффектнее, ярче, осмысленнее. Но в этот раз ничего интересного в голову не
— Не, ба, по нулям, — отозвалась Маська, и даже по телефону было слышно, как у нее дрожат губы.
Хотелось спросить, кто принимал, что пошло не так, нельзя ли чего-нибудь сделать. Но бабушка была умной женщиной.
— Давай домой.
Маська ввалилась за порог, едва передвигая ноги. На сером лице — заплаканные глаза да опухшие губы. Бабушка затолкала внучку в ванную. Крутанула вентиль. Зачерпнула ледяной воды и потерла красные марьянкины щеки. Хорошо, что Женя еще вчера утром укатил на конференцию в Тверь — есть время привести Маську в норму.
— Давай-ка я тебе бальзамчика в чай капну, для расширения сосудов и корректировки взгляда на жизнь, — бабушка подмигнула и вышла, слыша, как за спиной внучка плещет на лицо воду, так и не удосужившись открыть горячую.
— Семенов был, — проговорила Марьянка, едва чашка перешла тонкую грань между наполовину полной и наполовину выпитой.
— Лев Валерианыч? — бабушка удивленно покачала головой, — Так старый маразматик еще принимает вступительные?
— Да он-то ничего, — отозвалась Маська, шумно хлебая чай. Волшебный бальзам не сделал ее глаза менее красными, но не сдался и теперь усиленно старался подогнать к ним по цвету шмыгающий нос, — Вот Мерединский — тот большая су…
— Марьяна!
— …существенная преграда моей актерской карьере, — выкрутилась Маська.
Эльвира Эдгаровна похлопала внучку по руке.
— Гони природу в дверь — она влетит в окно, — ласково обронила она, — Лешка Мерединский — дурак. Он еще тебе будет на бенефисе шубу подавать и «кушать подано» говорить. Порасспрошу про него у Игната Палыча, посмотрим, что за звезда.
— Не надо, — отмахнулась Маська. Не глядя на бабушку встала из-за стола, скрылась за дверцей холодильника.
— Я, наверное, больше не стану пробовать, — донеслось из-за дверцы.
— Мась, — от неожиданности Эльвира Эдгаровна впервые в жизни не нашлась, что сказать, — Ты, значит…
— На биолога пойду, — подтвердила Маська, сурово сверля взглядом столешницу, — Результаты повесили. Я в списке третья. С шефиней папиной столкнулась, так она со мной полчаса трещала в холле, перспективы научные расписывала.
— Светлана Семеновна? — переспросила бабушка.
— А я думала, Сергеевна, — и не подумала смутиться Марьянка, — хорошо, что я ее на «вы» называла, а не по имени.
Внучка и бабушка молчали, изредка прихлебывая чай.
— Может, действительно, театр — не мое, — наконец произнесла Маська, —
— Да Винчи говорил, что у каждого человека не меньше четырнадцати талантов. Бери и развивай. Вот хотя бы у Рамоны поработай. У нее вот талантище…
Марьянка смотрела в окно и, казалось, полностью охладела к разговору:
— Скоро папа придет, — констатировала она, — Надо с лицом что-нибудь сделать, красное как рачий хвост. А к Рамоне Герардовне давай я Вичку отправлю. Она без ума от тряпок, а в текстильный ни в жизнь не поступит.
Марианна скрылась в своей комнате, и во всей квартире тотчас бархатным занавесом повисла тишина. Эльвира Эдгаровна не шевелилась. Она смотрела в неподвижную чайную поверхность и повторяла про себя: Если бы у Маськи был талант. Хоть капля таланта!
Родители вернулись рано. Еще от лифта слышались их возбужденные голоса. Женя рассказывал про тверскую конференцию.
— Вечер добрый, отцы и дети, — радостно крикнул он с порога, — Почему дочь моя любимая меня не встречает? Заморские подарки не надобны? Аленький цветочек обратно на клумбу посадить?
Его веселость тотчас улетучилась под суровым взглядом бабушки.
— Что? Результаты повесили? — почти в один голос спросили родители встревоженным полушепотом.
Эльвира Эдгаровна кивнула, глазами указывая на комнату, где отсиживалась Марьянка. Женя понимающе кивнул, осторожно поставил портфель на пол, бесшумно вынул ноги из ботинок и прямо в носках пошел в гостиную. Но не успел сделать и пары шагов, как дверь комнаты распахнулась.
Эльвира Эдгаровна была готова ко всему.
На пороге стояла Марианна.
Эльвира Эдгаровна почувствовала, как легкие разом вытолкнули воздух. Сердце гулко стукнуло, замолчало, сбившись. И с утроенной силой заколотилось в висках, так что перед глазами легко закружились серые мушки.
Марианна улыбалась. Она улыбалась во весь рот, не стесняясь щербинки между клыком и плохо залеченной пятеркой. Ее глаза сияли нестерпимый счастливым светом. И казалось, все ее лицо светится неподдельной радостью, как сияет на солнце хрустальный бокал.
— Пап, я на биофак поступила, — тихо и застенчиво сказала Марианна, словно не решаясь поверить в это чудо.
— Верю! — едва не вырвалось у Эльвиры Эдгаровны, — Верю! Верю!
— Моя девочка! — Женя, улыбаясь, сгреб дочь за плечи, потрепал по щеке.
— Ну ты, мам, умеешь чеховскую паузу создать, — обернулся он, смеясь, к Эльвире Эдгаровне, — я уж грешным делом подумал, прокатили Маську наши…
— Я в списке третья по баллам, — с легким кокетством встряла Марьянка, — Я Светлану Семеновну встретила внизу. Она привет тебе большой передавала, сказала, что раз уж у нас с тобой такая династия получается — она меня на курсовой себе возьмет. Помогать обещала…