Всё было совсем не так
Шрифт:
И, в отличие от прошлых раз «эмоциональной бури», беспокойство и паника Саске никуда не пропала ни на следующий день, ни на следующий, лишь усилилась. А это было уже очень плохо. Хаширама, который пришёл проведать «своего пациента», диагностировал прогрессирующую паранойю. Но ведь ничто не предвещало! Да и к тому же самое странное, что Ева чувствовала то же самое, что и Саске. Она дёргалась, оглядывалась и всю последнюю неделю, как началась эта «слежка», предпочитала почти всё время сидеть вместе с Курамой в моём внутреннем мире.
—
— Да, тут не очень-то комфортно, — глухо из шкафа согласился Саске.
— Ну, вот видишь, выходи, отото, — позвал Итачи.
— Нет, я ещё посижу, — вздохнул Саске.
— Ну, хочешь, я сделаю клонов под твоим хенге, и они разойдутся в разные стороны, чтобы запутать «преследователя»? — предложил я.
— Да. Хочу, — после нескольких секунд задумчивого молчания сказал Саске.
Я послушно сделал пятьдесят клонов, выглядевших, как младший Учиха. Они затолпились в нежилой комнате, где стоял этот огромный жуткий шкаф, оставшийся, наверное, от какой-нибудь прабабки.
— Идите, вы знаете, что делать, — распорядился я. Клоны голосом Саске хмыкнули и с присущим Учиха достоинством, не толкаясь, вышли из комнаты.
Дверь шкафа протяжно скрипнула, и на нас с Итачи снизу вверх посмотрели два чёрных глаза.
— Они ушли? — тихо спросил Саске, отводя глаза и покусывая нижнюю губу.
— Ага, я пятьдесят клонов сделал, думаю, они отвлекут этих шпионов, ты, по крайней мере, поесть нормально сможешь, — помогая другу выбраться из шкафа, сказал я.
Саске замер, прислушиваясь к своим ощущениям.
— Спасибо, Наруто, мне так неловко… Чёрт! Ничего не могу с собой поделать! — воскликнул Саске. Итачи сочувствующе положил свою руку ему на плечо.
— Ты справишься, Саске.
— Да, пойдём, поедим, — преувеличенно жизнерадостно сказал я.
Мы сели за стол, Мито-сан хлопотала вокруг нас, накладывая еду. Из-за жары чай мы пошли пить на веранду. Я поставил чаши на поднос, Итачи захватил сладости.
Горячая жидкость разлилась на подносе. Саске, не мигая, смотрел на осколки чашки.
— Плохой знак, — прошептал он.
— Да ладно тебе, Саске, — делано засмеялся я, хотя самого прошиб озноб. — Она просто была старая…
— Этой чаше раку* было около двух сотен лет, — заметил Итачи, — она сделана специально для горячего чая…
Но, посмотрев на ошарашенного Саске, он тут же добавил:
— Но, наверное, она, действительно, просто уже состарилась.
— Её срок вышел… — тихо пробормотал Саске, поёжившись и снова начав оглядываться.
* * *
Нервозность Саске передалась и нам с Итачи. К тому же стало происходить что-то вообще из ряда вон. Возле моего друга всё словно начало приходить в негодность. Разбивалась и раскалывалась посуда, истлевали вещи, его относительно новую кровать, купленную после нападения Пейна, сожрали термиты, так что, когда Саске лёг, она просто развалилась с подломленными ножками. В саду, возле того места, где он обычно медитировал, высохло дерево. В комнату Саске залетела толпа белых бабочек** и размазалась тонким слоем по стене.
Он совсем перестал есть и спать, стал угрюмым и старался избегать нас с Итачи, отчего-то свято веруя, что с нами тоже случится что-то плохое рядом с ним.
Даже Ева с того момента, как раскололась чаша Саске, перестала заходить в мой внутренний мир, предпочитая прятаться у «папочки».
Саске купил железную кровать и переехал на чердак. Через три дня после этого ночью из его новой комнаты раздался страшный грохот. Я подскочил и поспешил на помощь, прикидывая, что может вообще сломаться и так загреметь в пустой комнате с одной железной кроватью.
Саске в комнате не оказалось, но было открыто окно. Итачи забежал следом за мной.
— Хватит! Я понял! Я ухожу! — раздался громкий крик Саске откуда-то сверху, словно он старался докричаться до небес. От этой мысли в животе пробежал холодок.
Мы с Итачи поспешили на крышу.
Внезапно полил дождь. Настоящий ливень водяной стеной.
Саске сидел на крыше, закинув голову вверх, под этим ливнем и выглядел… умиротворённым.