Всё было совсем не так

Кицунэ Миято

— Что ж, молодец, — ехидно похвалил меня Фукасаку. — Всю следующую неделю будешь заниматься тем, что поставишь своих предшественников, как они стояли.

* * *

— Ну, давай, Джуго, до встречи в Конохе, всем приветы от меня передавай, — попрощался я с рыжим здоровяком, после того, как Шима–сан объявила, что его тренировка и обучение закончились.

— Хорошо, — кивнул Джуго. — Удачи и тебе, Наруто!

Шима запечатала его в жабу–гонца и отправила её в Коноху. Там, думаю, прошло пять–шесть дней всего. Удобна вот такая разница во времени, ничего не скажешь.

В

доме Фукасаку я нашёл первую книгу Джирайи. И почему Извращенец перешёл с нормальной литературы на какие–то замороченные историйки про любовь, чувства и всякие извращения?

— Возьми этот экземпляр себе, у меня есть ещё, — увидев книгу в моих руках, сказал Фукасаку–сан. — В этой книге все надежды и видение мира Джирайи–куна, надеюсь, ты, как его ученик, воплотишь это в реальность.

Отдыхая, я с удовольствием перечёл «Историю о бесстрашном шиноби». Я был так счастлив, что старик остался жив. Ведь он умирал так много раз в моих последних тридцати жизнях… И каждый раз это было так больно, я не мог его уговорить не уходить на ту миссию. Я ничего не мог. Не мог спасти моих друзей, не мог спасти Хаку, Асуму, Джирайю, Неджи, бабульку, не мог спасти стольких шиноби. Итачи тоже умирал, хотя я знал, что это несправедливо…

В этом плане я очень понимаю Шион, единственное наше различие в том, что она видит смерти людей незадолго до происходящего, а я вынужден с этим жить из жизни в жизнь. Общаясь с людьми, которые впоследствии умрут, разговаривая с будущими мертвецами. Это очень печально.

Но эта жизнь наполняет меня надеждой, поэтому я должен постараться!

Спустя два месяца тренировок я уже могу концентрировать природную энергию, хотя и с помощью жабьего масла, самое время начать тренировки с ветряным сюрикеном!

* * *

— Ты двигаешься! — треснул меня палкой Фукасаку. Три клона, сидящие рядом со мной, рассеялись от такого отношения к оригиналу.

— Просто я не думал, что концентрация сэн–чакры без масла столь тяжела! — потирая затылок, простонал я.

— Ты не достаточно серьёзен и плохо сконцентрирован! — отрезал жабий отшельник. — Пошли–ка за мной.

Мы побежали к Пиковым скалам, особому месту, где проходили тренировки дзен–медитаций отшельников. Каждая из этих высоких скал заканчивается остро отточенным конусом.

— Бери каменную табличку и делай как я! — скомандовал Фукасаку. Он добрался до пика, положив на остриё табличку, уселся не шевелясь. — Упадёшь, и тебе будет очень больно. Обрети гармонию с природой!

Не буду врать, что я сразу обрёл эту долбанную гармонию и ни разу не упал. Падал. И падал, и падал, и падал, а Фукасаку ловил меня своим длиннющим языком, и припечатывал к скале, так сказать, чтоб неповадно было. Я тренировался с четырьмя клонами, чтобы ускорить время тренировки. И ещё через два месяца обрёл ту самую «истинную неподвижность», необходимую для накопления сэн–чакры.

* * *

— Неплохо, Наруто. Вокруг твоих глаз образовались оранжевые метки, говорящие о том, что ты достиг уровня сэннина. К тому же, твоё тело практически не изменилось, ты научился отлично концентрировать и балансировать свою чакру. Похоже, что сэн–чакры в тебе больше, чем при работе с маслом.

Как себя чувствуешь? — с гордостью смотрел на меня Фукасаку.

— Шикарно! — искренне улыбнулся я.

Как же я соскучился по этому ощущению! Когда в тебе бурлит сила, когда чувствуешь каждое дуновение ветерка, слышишь, как растут деревья, чуешь все водные жилы, реку и подземные ручьи за несколько километров отсюда, и ощущаешь всех живых существ в округе. Я спрыгнул со стометровой скалы и только расколошматил собой землю. Даже боли не почувствовал никакой! Как же здорово!

— Это режим сэннина, когда твоё тело активирует все свои скрытые возможности! — приземлился рядом со мной учитель. — Теперь, когда ты достиг уровня сэннина, остаётся только один заключительный этап.

На его зелёной морде вновь появилась та неприятная ухмылка, которая говорила, что этот «заключительный этап» лёгким не будет.

— Спарринг сэннинов с использованием сэн–чакры. Пришла пора обучить тебя стилю жабы.

Н-да, это означало, что примерно месяц я буду мальчиком для битья мелкого зелёного жабьего старпёра, прежде, чем чему–нибудь научусь и смогу ему противостоять…

* * *

К концу шестого месяца я практически полностью овладел режимом отшельника, постоянно тренируясь с Фукасаку и в одиночестве. И смог довести свой вихревой–сюрикен до конечной формы. Теперь это действительно был «сюрикен», то есть, его можно было метнуть, а в режиме отшельника мои руки не страдали от воздействия этой техники, к тому же из–за того, что я мог его метнуть, время воздействия тоже сократилось. Но количество раз использования в режиме отшельника так и осталось всего два.

К тому же в «стиле жабы» я смог дать отпор Фукасаку, который, несмотря на мой «моральный» возраст, насчитывающий около пятисот лет, всё ещё был старше и опытнее меня. Во время моего обучения дедку исполнялось восемьсот лет, и это был крутой юбилей. Я столько жаб сразу только на этом «празднике жизни» всегда и вижу. И столько блюд из разных насекомых — тоже.

* * *

«Бабку–жабку» Шиму я всё–таки выпроводил проверить как там Коноха. Потому что я волновался, чувствуя, что время до нападения всё ближе и ближе. Хотя она и говорила, что волноваться нам не о чём, что есть жабий гонец, доставивший Джуго назад, который всё ещё находиться в Конохе. Он должен оперативно передать нам информацию о нападении и призвать нас, а у нас из–за разницы во времени даже будет время на подготовку контратаки. Но у меня на сердце было неспокойно, потому что все предыдущие разы призыва от гонца так и не случалось, а на Коноху нападали.

Бабка ушла неделю назад, и от неё не было ни слуху, ни духу, хотя я понимал, что в том мире время идёт на сутки и часы. Но я уже был рад, что выпроводил её. А то не подсуетишься и останешься куковать на Земле Жаб, пока умирают твои товарищи. Ничего нельзя пускать на самотёк, в этом я много раз убеждался.

— Я должен рассказать тебе о минусах режима сэннина, — после завтрака сказал мне Фукасаку. Мы доели последних гусениц, что оставила нам Шима и он уже с нетерпением ждал жену из разведки, которую она решила совместить с походом по людским лавкам и сбором каких–то там трав.