Все, чего ты желаешь
Шрифт:
Послышался громкий сигнал.
— Ваше сообщение достигло максимальной длины, — сообщил синтезированный голос.
— Ну и пусть! — прохрипела Хейвен, не боясь, что ее кто-то услышит.
Она пнула стену дома носком ботинка и уже была готова ударить по стене кулаком, но передумала. Хейвен прижалась лбом к холодному бетону, тяжело дыша. Она сжимала руке свой мобильник, словно стресс-бол, [27] и вдруг с адреса Бью Декера ей пришло электронное послание.
27
Офисная
Собственно, она обнаружила не письмо, а только приложение к нему. Фотография. Лицо Бью. Один опухший глаз был закрыт, а второй смотрел с нескрываемой злостью. Он лежал на полу, из свежих ран на его скуле и нижней губе текла кровь. Тонкая алая струйка тянулась к уху. Хейвен ужаснулась. Бью ранен и страдает!
Мир вокруг нее погрузился в безмолвие. Она не видела ничего, кроме фотографии на дисплее телефона. Адам и Йейн были забыты. Только две вещи теперь имели значение. Спасти Бью. И разыскать его врагов.
Фотография исчезла. На экране появились буквы, сложившиеся в имя Леи Фризелл. Хейвен ответила на звонок.
— Они опять избили его, — выпалила Хейвен, даже не удосужившись поздороваться.
— Знаю, — произнесла Леа. — Фото разослали всем, чьи адреса есть в телефонной книге Бью. Но он жив, Хейвен…
— Я должна идти, — объявила она бесчувственным голосом. — Я собираюсь найти его обидчиков.
— Подожди! — крикнула Леа, не дав Хейвен прервать разговор. — Послушай меня, Хейвен! Ничего не делай до встречи со мной!
— Я не могу ждать, пока ты прилетишь.
— Я здесь! Вчера я прилетела из Рейли. Дядя Эрл разрешил мне воспользоваться его кредитной карточкой. Я собиралась позвонить тебе утром.
— Где же ты спала?
— На скамейке в парке, который называется «Юнион-Сквер». [28] Вообще-то, я проснулась только тогда, когда зазвонил мой мобильник.
Волна тревоги вернула Хейвен к реальности.
— Ты ночевала в парке? Это безумно опасно! Тут тебе не Сноуп-сити или Дарем. В Нью-Йорке есть люди, которые развлекаются охотой на туристов. Ты могла попасть в беду!
28
Юнион-Сквер— одна из главных площадей Манхэттена, созданная в начале 1830-х гг. С XIX века площадь известна как место политических демонстраций и протестов.
— Прибереги свой гнев для похитителей, Хейвен. Мы с тобой прекрасно знаем, что на меня никто не позарится.
— Оставайся на месте, — приказным тоном проговорила Хейвен, направившись на запад. — Я иду к тебе. А как ты, кстати, оказалась на Юнион-Сквер?
— Этот парк представал передо мной в видениях, — ответила Леа. — И я нашла и того мужчину, которого искала. Когда я заявилась сюда в половине шестого утра, он уже ждал меня. А я была такая усталая, что сразу начала говорить с ним. Только потом поняла, что это —
— Ясно, — бросила Хейвен. Памятник она видела сто раз. — Я буду там через две минуты.
В парке оказалось полно людей, которые, несмотря на холод, отважились перекусить под открытым небом. Не заметить Лею Фризелл было невозможно. На голове у нее красовалась черная с оранжевым охотничья шапка, из-под которой торчали пружинистые рыжие волосы. Она надела юбку, старый китель с нашивкой «Фризелл» над нагрудным карманом, а ноги обула в потертые армейские ботинки. Прохожие глазели на странную, слишком легко одетую девушку и обходили ее стороной. Увидев Хейвен, Леа подняла руку и бросилась ей навстречу.
— Леа, дорогая! Неужели ты с собой не взяла ни колготок, ни леггинсов? — воскликнула Хейвен.
Даже у Ганди под носом висела сосулька, а Леа Фризелл явилась в Нью-Йорк налегке. Еще чуть-чуть — и Хейвен пожалела бы о том, что ответила на ее звонок. Зачем ей чокнутая подружка?
Леа словно прочла ее мысли.
— Только не думай, что ты будешь со мной нянчиться, Хейвен Мур. Может, я и деревенщина, но не дурочка.
— Но ты прилетела сюда, чтобы встретиться с памятником.
— Верно, и, на мой взгляд, оно того стоило. Я поняла причину ужасного запаха, который чувствовала в своих видениях. — Леа указала на тротуар. — Сегодня утром я опять впала в транс. Прямо здесь лежала гора тел.
Леа вдруг перестала выглядеть нелепо.
— То есть трупов? Кто были эти люди?
— Понятия не имею. Похоже, что долго, потому что они успели разложиться.
— Что ты собираешься делать? — спросила Хейвен.
— Ждать нового видения. Такие вещи не поторопишь.
Леа всегда говорила спокойно, невозмутимо. Казалось, кто-то шепчет ей на ухо верные ответы.
— И ты ничего не будешь предпринимать?
— Время у меня есть, — сказала Леа. — На всех мертвецах были рубашки с короткими рукавами. Короче, я полагаю, что трагедия случится не сейчас, а летом. Но давай приступим к делу о пропаже Бью.
— Мне надо позвонить Адаму.
— Прошу прощения? — нахмурилась Леа. — Адаму Розиеру?
— Он мне помогает, — буркнула Хейвен, набирая основной номер «ОУ».
— Стоп, — строго произнесла Леа.
Она не повысила голоса, не изменила тона, но Хейвен сразу поняла, что это не просьба, а приказ. Она убрала телефон в карман и опустила руки.
— Почему ты молчала об этом? — осведомилась Леа.
— Не знаю, — призналась Хейвен. — За последние дни столько всего произошло.
Почему она находится тут, в сквере, на морозе, и отвечает на вопросы Леи, когда Бью избит?
— Ну, выкладывай, — произнесла Леа.
Хейвен вздохнула.
— Помнишь окутанную паром женщину из твоего видения?
Леа кивнула.
— Ее зовут Феба, — продолжала Хейвен. — Она возглавляет группу женщин, которые называют себя «Хоры». Их двенадцать, и они живут в человеческих телах, но они не являются людьми. Они — враги Адама. Он приносит в мир хаос, а они — порядок.
Хейвен умолкла, чтобы убедиться, что Леа ее слушает.