Всё, что было или есть, началось с мечты…

Жнец-кун

Когда я увидел, что она потеряла ещё одну жизнь, я сломался. Я понял, что мне нужно быть рядом. НУЖНО! Рядом с ней. Но как всегда есть одно «но». Это не тот мир, где демоны могли бы существовать рядом друг с другом. Это как на шахматной доске попытаться поставить две пешки на одну клетку — невозможно. Одна непременно съест другую.

Я так не мог. Я любил её! Чёрт возьми, я ЛЮБИЛ! Поэтому я принялся искать способ, как поставить две пешки на одну клетку. Для этого мне пришлось посетить мир, который Аня бы назвала мангой Священная мелодия.

Отыскать учителя

лис было нетрудно. Гораздо труднее было убедить её и всех её лисичек, что я не собираюсь сей же час всех их убить. А когда они узнали, что я, демон, пришёл к ней, учителю лисиц-оборотней, за советом, они так офигели, что всё-таки оставили нас наедине.

Впрочем, детали приёма не существенны. Важнее то, что учитель лис была, как оказалось, когда-то небожителем, и поэтому смогла дать мне не только более дельный, чем я ожидал, совет, но и подсказать правильность действий. В пример результата она привела лисичку-небожителя Цинь Цай Шэн, которая умеет менять пол.

Я тогда сильно заинтересовался этой небесной лисицей, особенно её способностью к смене пола. Цинь… Так её прадедом был тот самый Цинь Цза Фан! Вечный странник, ни живой, ни мёртвый, не человек, не демон… Ну и так далее. Как я понял, эту Цай Шэн ждёт то же самое, если она не продолжит лисий род.

Впрочем, меня интересовала не столько она, сколько её прадед. Ведь как появилось нечеловеческое существо, способное к смене пола? Молча. Я сам был этому свидетелем. Лет эдак шестьдесят тысяч назад встретились на дороге жизни одна знакомая мне демоница Луиза и некий небожитель из этого мира. Никакой любви там не было, но они так к друг другу привязались, что дальнейшая жизнь друг без друга им не представлялась. И они совместили две пешки на одной клетке — стали единым целым существом, принявшим имя Цинь Цза Фан. Одна душа, одно тело, один разум, одно сердце. Но так как они были слишком разные, то есть тьма и свет, то плата за возможность быть вместе оказалось непомерной — вечное одиночество, вечный странник, неприкаянный дух. Как я понял — это передаётся всему роду, пока на ком-нибудь не женятся.

Когда учитель лис посоветовала мне сделать то же самое, я чуть не упал. Но она успокоила меня, сказав, что раз мы оба создания тьмы, то ничего страшного не будет. Я смогу иногда выходить, если нужно будет…

В общем, я вернулся к Ане, и мы стали единым целым. Но плата оказалась высока — она должна была меня забыть. Совсем. Словно меня никогда и не было. Тут мне понадобилась помощь Греля, чтобы вырезать воспоминания. Что странно, он отнёсся к ситуации с пониманием, чуть ли не с сочувствием, и мне не пришлось просить его сохранить плёнку на всякий случай — он сам это предложил.

И ты стала похожа на меня — внешность, пентаграмма, тень, даже слегка характер. Мне этого было достаточно, я целый месяц был с тобой. Но ты стала потихоньку всё вспоминать… Как оказалось впоследствии, Грель не соединил концы обрезанной плёнки, а кустарным способом завязал их узлом. И это ему посоветовала Лиля, которая, видите ли, всё ещё чувствует себя виноватой и надеется искупить вину, соединив

наши судьбы. Сводница, блин, недоделанная.

В общем, сейчас я сижу рядом с тобой в коноховском госпитале. Смотрю в твои офигевшие глаза. И жду. Сам не знаю, чего. Но молча жду.

— Себастьян… — тихий выдох.

— Я здесь.

По всем законам жанра, я сейчас должен упасть на колени и слёзно во всём признаться, рассказать, как я хочу счастья… А вот нифига. Я не человек.

Я — демон.

И Аня — тоже демон.

Моя первоначальная гипотеза о том, что она выбрала Какаши, мол, неко влюбляются один раз и на всю жизнь, рухнула, погребённая под обломками суровой реальности. Хотя суровой отнюдь не для меня. Аня не пробудилась полностью, когда выбирала. Она не знала, что делает. К тому же её до определённой степени связывал контракт.

А теперь она абсолютно свободна. И вольна выбирать.

Что она, сейчас, в принципе, и делает.

И, если судить по её внимательным глазам, которые сейчас просверлят во мне дырку, то я догадываюсь о том, какой она сделала выбор.

— Себастьян…

— Да.

Молчание.

— Мы же демоны.

— Да.

— Мы — тьма.

— Да.

— И здесь нам не место.

— Да.

— Мы не сможем тут существовать, этот мир не для нас. Теперь я понимаю, почему здесь нет неко — они ушли в поисках места, где можно ЖИТЬ. И, судя по всему, они его нашли.

— Нашли, — подтвердил я.

Снова молчание.

— А мы? Они-то нашли, а мы как будем? К тому же у тебя нет права на это… На выбор… На всё…

— Законного — нет.

Её глаза вылезли на лоб.

— Я его украл.

Хмыкает. Хочет сказать: «В этом весь ты».

— Но как тогда нам быть дальше?

Теперь хмыкаю я.

— Аня, я знаю один мир, где мы не только сможем жить, но и ещё где нас примут с распростёртыми объятиями.

— Тогда пошли жить туда?

— Сейчас?

— А почему нет?

— Пошли.

Эпилог

Месяц спустя.

От лица Ани.

— Урррра! — взвизгнул Айдо, потягиваясь, — Свершилось! Последний учебный день закончился! Слава всем богам, если только таковые имеются!

— Если быть точным, то последняя учебная ночь, — с филосовским настроением поправил его Каин.

— Да какая разница! — жизнерадостно замахал руками в ответ Айдо, — Ты только подумай — лето…

— Солнце… — подсказал Каин.

— Море, песок, девушки! Это же кайф!

Я фыркнула. Айдо как был, так и остался неисправимым бабником. Я думаю, что если бы Айдо был шинигами, то составил бы неплохую конкуренцию Ноксу.

— Ань, ты как? — заботливо спросила меня Лука.

— Нормально вроде, — пожала я плечами, — только вот мел хочу есть.

Лука подняла свои тонкие аристократические брови едва ли не к макушке.

— Что, уже? — шёпотом поинтересовалась она.

— Уже, — так же шёпотом подтвердила я, — а ещё помидорчиков хочется. Солёненьких. И сметану. Литрами.