Всё, что было или есть, началось с мечты…

Жнец-кун

Я вздохнула. Вот именно — теоретически. На практике же я сижу и грызу ногти, жду некоего Себастьяна, который обещал достать мне глаза, затем Грель, лазающий под шкафом в поисках своей пилочки для ногтей, вернёт мне воспоминания. А дальше «Вы будете сами решать, что делать с этим знанием», как сказал Себастьян.

Блин, когда вспомню о нём — то Какаши, спящий на стуле за дверью палаты, сразу забывается… Чёрт возьми, кто же этот Себастьян?

«— Сегодня я заварил Вам чай из лепестков сакуры, —

произнёс бархатный голос.

Я поперхнулась.

— Из чего?!

— Из вишни, госпожа, из вишни.

— Да я знаю, что такое сакура! Но разве из её лепестков можно заваривать чай?!

— Как видите, можно. А почему Вы спросили? Вам не нравится? Я заварю любой другой, если Вы того желаете…»

ТВОЮ МАТЬ!!! КАК ТРЕЩИТ ГОЛОВА!!!

Бам!

— Ай! — капризно взвизгнул Грель, треснувшись затылком об шкаф, — Ань, ты чего? — вопросил он, выуживая-таки свою пилочку и обозревая раскинувшуюся по всей комнате и вовсю шуршащую плёнку.

В ответ я промычала что-то невразумительное. Грель, фыркнув, принялся сматывать плёнку обратно.

— Ну и зачем ты пытаешься вспомнить? — недовольно спросил он, — Ты ещё до рассвета получишь всё обратно! Не вспоминай, больнее будет!

— Оно само… — тихо простонала я, стекая на пол. Недошинигами, тихо матерясь, поднял меня за шкварник и положил обратно на кровать.

— И где его носит… — буркнул он.

Вдруг, именно вдруг, со стороны окна послышался лёгкий скрежет. Грель, уронив пилочку повторно, кинулся открывать щеколду.

— Себастьянчик, ну наконец-то ты явился! Где тебя черти носили?

— Меня не черти носили, а Куран, — тихо ответил Себастьян, осторожно перелезая через подоконник.

Я подскочила на кровати, смутно чувствуя какое-то беспокойство.

— Не надо нервничать, — услышала я тихий бархатный голос. Большая тёплая ладонь ласково коснулась моей щеки, как бы успокаивая…

— Давайте вы потом будете голубиться, — недовольно сказал Грель, — мне спешить надо.

Умеет же этот гад моменты портить!!!

— Я не задержу тебя ни на секунду дольше, чем это необходимо, — нейтрально ответил Себастьян и присел на кровать, — Ань, может быть больно, постарайся не кричать, ладно?

— Хорошо… — пискнула я.

Себастьян развязал повязку и положил мне ладонь на глаза.

— Начинаю.

Ах мать моя печенька, как больно!!! Молчать-молчать-молчать, надо молчать! Были такое ощущения, словно глаза выковыривали какой-нибудь вилкой с большим количеством зубчиков! Но на заднем плане я всё ещё ощущала ладонь Себастьяна на своём лице…

— Всё.

…

Всё?

Осторожно открываю глаза. В поле зрения первым делом попадает красный плащ Греля, его же бензопила… И красные, с вертикальными зрачками,

глаза Себастьяна.

— Ну-с, заткни ей рот, а то точно вопить будет, — деловито сказал Грель, заводя бензопилу.

Мама родная, роди меня обратно…

Себастьян, как мне показалось, со вздохом, подсел поближе, крепко меня стиснул и заткнул одной рукой рот. Чё-то мне становится страшно…

— Начнём! — весело сказал Грель и… Швырнул в меня свой агрегат.

Бензопила влетела мне аккурат между лёгкими. Почему я не чувствую боли?!

Грель, игнорируя мои охуевшие глаза, вытащил бензопилу.

Ой мать…

Из раны тут же вылетела плёнка. Грель её тут же поймал и принялся что-то искать.

Как же… Противно! Словно кто-то руками трогает твоё прошлое!

— Нашёл!

Я вновь взглянула на плёнку. В искомом месте она была грубо обрезана, а концы завязаны узлом. Развязав, Грель взял с тумбочки вторую плёнку и принялся неизвестным мне образом аккуратно склеивать их концы.

ТВОЮ МААААААААААААААААТЬ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

— Потерпи немного, я быстро, — буркнул Грель, склеивая вторые концы.

Господи… Что это…

Чай… Свадьба… Коноха, праздник… Академия Кросс… Каин, живой… Алукард… Интегра… Зеро… Предательство Тани и Лили… Снова Коноха…

И на фоне всего этого — тенью везде следующий за мной Себастьян…

— Я закончил! — жизнерадостно сказал Грель, засовывая теперь целую плёнку обратно мне в грудь, — Я пошёл! Зови, если что!

Сказав это, Грель куда-то ускакал.

— Аня, ты как?

…

Я вспомнила.

ВСЁ.

99

Давайте вернёмся к 88 части и попытаемся представить, что делал Себастьян, когда Аня сказала ему «Прощай».

Предупреждаю, эта часть является дичайшим бредом!

От лица Себастьяна.

Смотрю на госпожу и недоумеваю. Как? Я стал ей дорог?

Хотя кого я обманываю… Я уже давно заметил, что я ей дорог, что она привязалась ко мне, и старался ненавязчиво ей почаще это напоминать. Ведь от страданий аромат её души только отчётливее, вкуснее.

Аккуратно беру гос… Аню на руки, несу в квартиру, кладу на кровать. Где-то через сутки она должна очнуться.

А мне пора обратно.

В ад мне особо не хотелось, поэтому я тогда решил прогуляться по разным мирам. От нечего делать. Может, нашёл бы ещё одну вкусную душу.

Только «прогулки» у меня тогда не получилось, мне всё время мешали мысли об Ане. И тогда я решил проведать её, взглянуть хотя бы одним глазом на то, как она живёт без меня.

Какой ужас предстал моим глазам! Она умирала, умирала от тоски. По мне. И умерла.