Все, что не убивает...
Шрифт:
– Техника не должна была отобрать столь времени, особенно у тебя. Ты теневым клонированием с детства оперируешь. Так на что же ты потратила время, если не секрет, Наруто-сама?
Учиха хмыкнула. Еще одного гения клана не проведешь.
Она снова метнула сюрикен, сложила печати... и усилила каждую копию чакрой Ветра.
Теперь это был не просто котлован - след от мощной взрывчатки, небольшой такой, глубокий кратер. И ведь все зависит от количества вкладываемого Ветра, от способности шиноби
Наруто устало присела на землю и прислонилась к дереву. Последний месяц она тренировалась не падать в обморок от истощения каждый раз, когда использует сочетания отцовской техники с Ветром. Сначала получалось не очень: Кейко, ругаясь от всей души, тащила ее каждый вечер на себе домой, укладывал в постель и подпитывала нейтральной чакрой. Но каждое утро Наруто снова, настойчиво и упрямо шла тренироваться. Техника у отца была потрясающей, не зря его называли гением, не за красивые глаза он стал героем. Разрушительная, ею можно бить издалека, от тысячи копий не увернуться сразу, особенно, если заострить их чакрой Ветра.
Пять сюрикенов с Футоном стали ее потолком - затем Учиха неминуемо падала в обморок. Но если чередовать технику с каким-нибудь другими атаками и потихоньку подпитываться от Кьюби, она могла сражаться длительное время. С каждым днем это самое время Наруто увеличивала, насильно растягивала свой резерв. Для этого требовалось полностью опустошить его - Девятихвостый не в счет - и затем наполнить постепенно, из очага. Для шиноби подобный способ весьма опасен: никогда не знаешь, где и кто нападет в следующий раз. С опустошенным резервом запросто могут убить. Но Наруто-то была в собственном квартале, в безопасности, за щитами, поэтому смело рисковала. Хотя и ругалась Кейко знатно, залечивая новые и новые раны, восполняя резерв. Тогда-то Карин и попросила старшую Узумаки научить ее сливать нейтральную, медицинскую, чакру в специальные ампулы и капсулы. Кейко подумала и согласилась: и дочери практика, и резерв ее тоже растянется. Хотя куда уж больше - Узумаки же!
Пока Наруто отрабатывала удары, Карин медитировала, перегоняла собственную чакру в нейтральное состояние и заполняла ею сосуды, чтобы затем отдать их главе. И так снова и снова, по кругу. В силу физиологических особенностей усилий от Карин требовалось много: лечить она привыкла специфическим способом - при укусах больной должен был выпить ее чакры. Самой же девушке подобный насильственный отбор причинял жуткую боль. Как кусок плоти отрывали. Вот она и планировала стать профессиональным ирьенином, чтобы не пришлось прибегать к крайним мерам.
– Твой крестный вернулся в Деревню, - как бы между прочим заметил Шисуи, когда Наруто опустилась рядом с ним под дерево.
– Я знаю, - кивнула спокойно девушка, разглядывая облака.
Великий Жабий санин Джирайя, ученик Третьего Хокаге, лучший разведчик Конохи и так далее по списку, и тому подобное. Новость о его возвращении не вызывала никаких эмоций: ни радостных, ни негативных. Перегорело. В детстве Наруто дулась на крестного, не понимала, почему он оставил ее, почему не навещал, хотя бы изредка. Ведь он наверняка мог бы рассказать ей о родителях, о техниках отца и матери, об их характерах.
Поэтому
Наруто прислонилась к шершавой коре, вдохнула аромат зеленого колышущегося моря листвы над головой. Солнечный лучик прыгнул по ладони, переместился на тонкое запястье, словно дневное светило пыталось утешить девушку. Глупые, сентиментальные мысли, какие-то... детские. Но Наруто нравилось. Так она не чувствовала себя совсем уж очерствевшей. Главой клана.
– Все будет хорошо, - Шисуи взял ее за руку, погладил большим пальцем то место, которого касался солнечный лучик.
Наруто вздохнула и прислонилась к плечу друга. До этого момента она даже не осознавала, как же ей не хватало дружеской поддержки и участия, мужского сильного плеча. Стены за спиной. Она все время балансировала на канате над пропастью, грозя упасть вниз с огромной скоростью. Между Старейшинами и интересами собственного клана, между Хокаге и маленьким, глупым братцем. Она балансировала, чтобы выжить. Потому что после ее смерти... страшно представить, что могут сделать с последним носителем легендарного додзюцу.
Хотя бы на пару секунду расслабиться, зная, что теперь она не одна. Соклановцы, подчиненные - это одно. Семья: Саске, Итачи, Шисуи, Кейко, Карин - совсем другое. Если детей она не впутывала в свои интриги, то старшая Узумаки уже поступила на службу, ее оформили задним числом, присвоили звание джонина раньше, ссылаясь на напряженную обстановку экзамена. И женщина уже стала приносить первую информацию. На все намеки, скрытые вопросы, устраивает ли Кейко, что ее... используют подобным образом, женщина улыбалась и снисходительно поясняла, что родилась в семье разведчиков и шпионов. Ее и Карин так или иначе будут использовать. Пусть уж лучше их усилия идут на благо семьи.
– Ты слишком много мне дала, Наруто, - Кейко смотрела серьезно и открыто.
– Защиту, дом, благополучие, сильного и верного спутника моей дочери, что не оставит ее в беде. За это мои верность и преданность принадлежат только тебе. Не твоему клану.
Наруто прикрыла глаза. Спокойный голос рассудительной Кейко звучал в ушах, как наяву видела она блики, играющие на светлой вышивке алого кимоно.
Две женщины-Узумаки всегда поймут друг друга с полуслова. Игры, интриги, политика - для них все это не имело ни малейшего значения. Только семья и любимые люди.
Она постарается, чтобы Саске выжил в этой мясорубке. Чего бы ей это ни стоило.
Утро дня финального этапа на звание чунина наступило незаметно. Наруто проснулась резко, как будто кто толкнул ее под руку. В теле не осталось ни капли сонливости, разум был на удивление чист и ясен.
В полутемную комнату, вместе с рассветным морозцем, через запотевшее стекло проникали первые лучи солнца, робкие, нерешительно блеклые, как будто они еще не проснулись до конца. А край неба уже розовел, пламенел оттенками магнолии и персиков.